Пирамида

— А кроме того, — вслух подумал Дмитрий, заложив руки за голову, — какая разница, кто это сделает — мы или американцы? Лишь бы было сделано.

— Если только они наткнулись на это, — скептически заметил Ольф.

— Ты думаешь, нет?

— Ничего я не думаю. — Ольф тоскливо посмотрел на яркое солнце за окном, заснеженные сосны, покачал головой, глубоко вздохнул и бесстрастно сказал: — Мне тоже не нравится эта гонка, но все-таки придется довести ее до конца.

Дмитрий усмехнулся:

— Побаловались — и хватит?

— Вот именно. Вообрази, что мы решим заняться одной из этих блестящих идей. А как мы объясним, почему на полпути бросаем работу? Что скажем Дубровину? Что нам стало скучно? Представляю, что он нам выдаст… А кроме того, не забывай, что есть еще и Шумилов. Не вечно же будет длиться наш творческий отпуск. Нет, Матильда, придется нам поскучать. Мы уже не студенты — это тогда мы могли заниматься чем вздумается. Так что давай, это самое… дальше поехали. А может, для начала на лыжах прокатиться? Денек-то уж больно хорош.

— Тоже идея, — согласился Дмитрий и поднялся. — Не удалось украсть миллион, так хоть грошиком попользуемся.

И они до вечера бродили на лыжах по лесу, а на следующее утро, как обычно, сели за работу. Только вечером Ольф вспомнил о вчерашнем разговоре и вздохнул:

— Кончить-то мы кончим, да если бы знать наверняка, что не изобретаем велосипеды.

— Ишь чего захотел, — ухмыльнулся Дмитрий. — Может быть, ты не прочь бы узнать, что ты гений?

— И это неплохо было бы, — серьезно сказал Ольф и склонился над столом.

И когда они сделали последние эксперименты, обработали результаты и увидели, что это действительно конец — самый что ни на есть настоящий, долгожданный, — они с каким-то недоумением переглянулись. Ольф засмеялся, поднялся из-за стола и с наслаждением потянулся.

— Все, Матильда, конец. Ася! — заорал Ольф. — Конец!

Это было в воскресенье вечером, они сидели у Дмитрия — квартиры, как и обещал Дубровин, они получили еще осенью, — Ася возилась на кухне и с испуганным лицом выглянула оттуда:

— Что конец?

— Работе конец! — Ольф обнял ее и чмокнул в щеку. — Совсем, понимаешь?

Ася взглянула на Дмитрия, тот улыбнулся и кивнул, и она облегченно вздохнула, оттолкнула Ольфа:

— Фу ты, психопат. Я уж думала, случилось что.

— Случилось, Асенька, случилось, — засмеялся Ольф. — По этому случайно случившемуся случаю не мешало бы случайно выпить. Субсидируй, доцентша! Ты же у нас самая богатая! — по привычке поддразнил он ее.

— Тебе бы только выпить, — заворчала Ася.

— Асенька, да ведь случай-то какой, а? И опять же, случившийся совершенно случайно! — продолжал дурачиться Ольф.

Они, конечно, на радостях «поддали» в этот вечер, а на следующее утро пошли к Дубровину.

Дубровин молча просмотрел результаты и довольно хмыкнул:

— Недурно, весьма недурно. А что вы такие кислые? Перебрали, что ли?

— Есть маленько, — нехотя сказал Ольф, — да не в этом дело.

— А в чем же? Работой недовольны?

— Относительно, — буркнул Дмитрий.

— А-а… Тоже правильно. Подкузьмили вас американцы, да что делать, друзья мои, такова сэ ля ви.

Дубровин перенял это выражение от Ольфа и с удовольствием употреблял его, особенно когда хотел поддеть их.

— Не журитесь, у вас все впереди. А кроме того, это действительно неплохо сделано, честно говорю. Сами знаете, на комплименты я не слишком щедр, так что оцените. Ну-с, а теперь быстренько, но не спеша сработайте статью, и чтобы через неделю она лежала у меня на столе.

И через неделю статья лежала на столе Дубровина. Он торопился и, не читая, сунул ее в портфель.

— Мне некогда, голубчики, завтра уезжаю на две недели в Швейцарию, а потому — коротенько. Неделю вам на похмелье, на отсыпание, на догуляние, а потом будьте добры за работу.

— За какую работу? — с отчаянием спросил Ольф.

Дубровин, не обращая на него внимания, продолжал:

— Составьте подробнейший отчет со всеми причиндалами — графиками, таблицами, диаграммами и прочей дребеденью — и отпечатайте в трех экземплярах, на отличной бумажке. В общем, все как полагается, чтобы получился приличный кирпич в приличном переплете. Приложите все свои публикации, месячишка через два и эта появится, так что капиталец у вас будет. В начале июля намечено остепенить вас, — значит, за месяц до этого бумажки должны быть в порядке.

— Как это остепенить? — опешил Ольф.

— Обыкновенно, — невозмутимо сказал Дубровин, убирая со стола бумаги. — Докторов вы не заслужили, а кандидатов — в самый раз.

— Да разве кандидатов дают без официальной защиты? — удивился Дмитрий.

— Вообще-то нет, но у нас, в виде исключения, это можно.

— И мы, стало быть, и есть эти исключительные личности? — повеселел Ольф.

— Вроде того… Понимаю, что скучно такой работенкой заниматься, от души сочувствую вам, да что делать, надо. Ну, будьте здоровы, мне некогда.

И он тряхнул им руки, выпроводил из кабинета и захлопнул дверь.

— Алексей Станиславович! — попытался остановить его Дмитрий, но Дубровин даже руками замахал:

— Потом, потом, некогда…