Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

- На старт! Внимание! Марш! - на что в трубке загремело:

- Не сметь меня перебивать! Молчи как мышь, пока не дослушаешь мою вступительную речь!

- Ой-ой-ой как страшно! Мамочка! Короче, если ты не появишься внизу, экспресс до станции рай уйдет без тебя!

- Все, бегу! - сломался Федька.

И мы опять припустили по коридорам, как две белые мыши, соревнуясь в погоне за кусочком сыра. К проходной мы выскочили одновременно: я сверху, он сбоку.

- Я первый - кричал Федька.

- Главное, чтобы Славка с Ташкой первыми не "уехали"! - предупредил я и рванул в жаркую атмосферу летнего дня. - Эх, так и все лето можно мимо носа пропустить!

На улице стояла прямо тропическая жара, асфальт плавился под ногами, деревья застыли, пытаясь выжить в этой парилке, а мне сразу захотелось попасть куда-нибудь на песчаный берег чистого водоема и забыть все трудовые будни.

- Да, хорошо! Но нас ждут великие дела! Так что, не раскисай! - подбадривал меня Федька, пока мы неслись до корпуса Славкиного института.

Стараясь быть как можно незаметнее, мы прошмыгнули по коридору и заскочили в Славкину "комнату для допросов". Славка с Ташей уже, естественно, ждали нас с разогретыми приборами. И тут неожиданно возник жаркий спор. Каждому почему-то было очевидно, что "идти" должен именно он, и по очень веским причинам. Ташка сходу заявила:

- Первой пойду я! Женщин и детей пропускают вперед! Хоть в полынью, хоть в омут!

- Да уж, размечталась! - только и успел я сказать, как она выдала:

- Вы ничего не понимаете в отделенном сознании! Вы там растеряетесь и потеряетесь, а я быстро сориентируюсь, что к чему! - и добавила немного смущаясь. - И еще, я знаю, что там что-то есть.

- Солнышко, мы понимаем твои мотивы, но, пойми - это опасно. Поэтому пойду я. Тем более, что я знаю тоже немало про потусторонние вещи, - возразил ей Славка. И тут же попытался вклиниться Федька:

- Нет, ребята, я не могу дать испытывать мною сделанный прибор. Я сам должен его испытать на себе.

Я долго смотрел на эту дискуссию и с хищной улыбкой спросил:

- А кто вас интересно спрашивал? Нетушки, первым буду я, и по очень простым причинам. Во-первых, я имею право первооткрывателя. И, во-вторых, я один. И некому обо мне сильно переживать, если я выйду "оттуда" круглым идиотом. И потом, - я посмотрел критически на Славку с Ташей: вы, все равно, не пустите туда друг друга. Ну представьте, что кто-то из вас станет полным дебилом! Каково же вам будет? А мне будет очень даже неплохо. Так что давайте за дело и держите на всякий случай! - я положил перед притихшим Славкой ампулу со снотворным и шприц. - Если что, вколете мне его, и я усну на пару часов, а вы вызывайте скорую и говорите им, что я упал ни с того, ни с сего в обморок.

Повисла напряженная тишина. Я в ней напыжился как индюк, понимая, что сумел не только переубедить приятелей, но и заставил основательно их задуматься. И действительно, мы ведь не обсуждали такой, вполне реальный, поворот событий, как поворот мозгов после нашей милой процедуры. Так что, здорово я озадачил своих коллег по несчастью.

- Так! Я принимаю "таблэтку"! - сказал я, доставая кусочек сахара с нанесенным на него препаратом. - Через двадцать минут все должно быть готово!

Затем расстегнул рубашку, снял носки и улегся на кушетку.

- Слав, подсоединяй клеммы и погоняй все приборы! Таша, сможешь поставить канюлю для взятия крови?

- Да.

- Тогда давай!

Все занялись своими делами. Только Федька, притихши, смотрел из угла за подготовкой к "старту".

- Федя! Проверь свой прибор и дай "шапочку" Таше. Она оденет ее мне на голову.

"Шапочку" пришлось перешивать под человеческую голову. И сейчас она представляла собой вязанную лыжную шапку, с подшитыми к ее изнанке электродами.

- Так! Все готово! Берите пробу крови. Через пять минут после "засыпания" вводите антидот в канюлю, и еще через десять минут, начинаете меня будить! Поехали! Федя включай! До скорой встречи!

Федька включил генератор…

… и я оказался в комнате, болтаясь где-то под потолком и наблюдая за тем, как мои приятели возятся у приборов…

<p>ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ОТКРОВЕНИЕ ДУШИ</p><empty-line></empty-line><p>ГЛАВА 6. ПЕРВЫЕ ШАГИ</p>

Полночь. Я прибираю квартиру. Отпущенные моим благородным жестом, гости, счастливо хохоча, разбежались из моей квартиры, оставив за собой, как на поле боя, посуду, объедки, разбросанные вещи и веселое настроение - за что я им очень безгранично благодарен. Несмотря на пытку домашней работой, я улыбаюсь: "У нас все получилось! И мы обладатели великой тайны!" Я вспоминаю мгновение за мгновением своего выхода "туда".

Началось все с того, что я обнаружил себя висящим где-то под потолком и оглянулся посмотреть вокруг. Внизу копошились мои приятели. Мне как-то непривычно было смотреть на них сверху вниз, и я вдруг переместился вниз "встав" на пол. Пола я не почувствовал, но услышал, как Слава сказал:

- Вводи антидот!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное