Пирамиды Наполеона

Если она еще в Каире. Меня не оставляло зловещее предчувствие по поводу того, кем был маленький, закутанный в паранджу спутник Силано, уезжавший на юг вместе с отрядами Дезе.

Растерянный и погруженный в тревожные мысли, я тяжело поднялся по лестнице и, забыв о всякой осторожности, вернулся в музейный зал. Это едва не стоило мне жизни.

Вдруг раздался мучительный вопль и из-за статуи Анубиса с головой шакала молниеносно вылетело копье. Вонзившись мне в грудь, оно отбросило меня назад, и я, врезавшись в каменный саркофаг, на мгновение задохнулся. Падая, я в изумлении таращился на древко. Наконечник копья пробил книгу Еноха, лишь ее последние страницы спасли меня от удара в сердце.

За другой конец копья держался Ашраф. Он вытаращил глаза.

— Вы!

Я тщетно ловил ртом воздух, пытаясь что-то сказать.

— Что вы здесь делаете? Мне сообщили, что вас задержали у пирамид! Я решил, что вернулся один из этих жадных до чужих секретов негодяев!

В конце концов я вновь обрел дар речи.

— Я заметил, что Силано покинул город, отправившись на юг вместе с генералом Дезе, поэтому поспешил вернуться.

— Я едва не прикончил вас!

— Меня спасла книга. — Я отпихнул увесистый том вместе с наконечником копья. — Я не могу даже прочитать ее, но Енох прижимал ее к груди. Ты понимаешь тут что-нибудь, Аш?

Прижав переплет к полу, он выдернул копье и, опустившись на колени, открыл том. В воздух взметнулись обгоревшие хлопья бумаги. Он почитал немного и отбросил книгу в сторону.

— Поэзия.

Понятно. Вот за что мы готовы умереть.

— Мне нужна помощь, Аш.

— Помощь? Не отшибло ли у тебя память, победитель? Вы же хотели осчастливить новыми знаниями и культурой бедный Египет! И вот чем ты осчастливил дом моего брата: кровавой бойней! Умирают все, кто сталкивается с тобой!

— Но бойню устроили арабы, а не французы.

— Но именно Франция разрушила нормальный ход жизни египтян.

Мне нечем было оправдаться, конечно, я был отчасти виноват в их несчастьях. Мы выбираем порой самые целесообразные мотивы для того, чтобы перевернуть все вверх дном.

Я тяжело вздохнул.

— Мне необходимо найти Астизу. Помоги мне, Аш. Не как пленник, не как раб или слуга хозяину, а как друг. Как собрат по оружию. Медальон сейчас у Астизы. Ее могут убить так же жестоко, как убили Тальма, а я уже не настолько доверяю французам, чтобы обратиться к ним за помощью. Наполеон сам стремится завладеть этой тайной. Он заберет медальон себе.

— И будет проклят, как все, кто прикасается к нему.

— Или обретет могущество, разгадав его тайну, и поработит весь мир.

Молчание Ашрафа дало мне время осознать, что я сболтнул лишнее о нашем командующем. Являлся ли Бонапарт республиканским спасителем? Или скрытым тираном? С его разносторонней натурой он мог выбрать любой путь. А в чем, собственно, разница между спасителем и тираном? Обоим должно быть присуще обаяние. Обоими движут честолюбивые стремления. И возможно, только перышко на весах Тота способно склонить сердце правителя к выбору того или иного пути. Но сейчас все это уже не важно! Мне необходимо решить, во что же я сам верю. Только что Енох подсказал мне, где искать спасительный якорь: «Доверься ей».

— Мой брат согласился помочь тебе, и вот что из этого получилось, — с горечью сказал Ашраф. — Ты мне не друг. Я проклинаю тот час, когда решил привести тебя в Каир. Лучше бы меня убили при Эмбабе.

Я пришел в отчаяние.

— Раз ты не хочешь помочь мне как друг, то я приказываю тебе сделать это как моему пленнику и рабу. Ты мой должник!

— И ты смеешь что-то требовать от меня после всего этого? — Он вытащил кошелек и швырнул его мне. Высыпавшиеся монеты раскатились по полу. — Плевать я хотел на твои деньги! Уходи! Сам ищи свою женщину! Я должен подготовить брата к похоронам!

Итак, я остался в одиночестве. По крайней мере, у меня хватило совести не собирать раскатившиеся по полу монеты, хотя я знал, что мои собственные накопления подходят к концу. Я забрал только то, что сам спрятал в пустом саркофаге: мою винтовку и алгонкинский томагавк. И вот, еще раз перешагнув через труп Мустафы, я вернулся на каирские улицы.

Пути назад у меня не было.

* * *

Астизу спрятали в гареме Юсуфа аль-Бени, а дом его выглядел гораздо внушительнее, чем дом Еноха, напоминая увенчанную башенками крепость, затенявшую улицу нависающими выступами. Окна гарема находились в верхней части стены, где сияло солнце и порхали ласточки, но вход в него скрывался под большой аркой, такой же мощной, как при входе в средневековый замок. Я стоял перед ней в новом обличье. Оружие я завернул в дешевый, наспех купленный ковер, а сам оделся как египтянин на тот случай, если солдатам будет приказано разыскать меня и вернуть к Жомару для продолжения изучения пирамид. В отличие от европейского платья свободные штаны для верховой езды и галабея были несравнимо прохладнее и удобнее и заодно обеспечивали неузнаваемость, а намотанный на голову платок отлично защищал от солнца.

Неужели я опять опоздал?