Пирамиды Наполеона

Со смутной тревогой я уставился на величественную постройку, чувствуя, как волосы зашевелились у меня на затылке. Вокруг стояла мертвая тишина, и, однако, неизвестно откуда доносился тихий глухой шум, подобный тому гулу, что мы слышим, приложив к уху морскую раковину. Разве Бог представим в виде какого-то числа или объема? И тем не менее в совершенной простоте высившейся передо мной пирамиды явно было нечто богоподобное.

К сожалению, — продолжил Жомар, — мы сможем проверить все эти версии лишь после того, как произведем все измерения и выясним, соразмерны ли высота и периметр пирамиды с параметрами нашей планеты. А для проведения таких измерений необходимо заняться раскопками и открыть исходные углы наклона и основание. Мне понадобится небольшой отряд арабских землекопов.

— Тогда, я полагаю, мы уже можем возвращаться назад, — с надеждой сказал Тальма.

— Нет, — возразил Жомар. — Мы можем по крайней мере измерить ее высоту от нижнего ряда блоков. Гейдж, вы поможете нам с мерной лентой. Тальма, постарайтесь с особой тщательностью записывать высоту каждого камня, которую мы будем произносить.

Мой друг с сомнением задрал голову.

— До самого верха?

— Солнце уже клонится к закату. К тому времени, когда мы достигнем вершины, станет прохладнее.

Ашраф предпочел остаться внизу, явно полагая, что такое восхождение способны совершить только одуревшие от жары европейцы. Оно и правда было нелегким. Карабкаясь к вершине, мы обнаружили, что пирамида гораздо круче, чем нам казалось.

— Из-за оптической иллюзии она выглядит более приземистой, чем есть на самом деле, когда смотришь снизу, — пояснил Жомар.

— Могли бы предупредить нас об этом перед началом подъема, — проворчал Тальма.

После полуторачасового подъема, примерно на половине пути, мы остановились передохнуть. Подобно лилипутам, мы карабкались по этим детским кубикам великана, сложенным в исполинскую лестницу, каждая ступень которой в среднем возвышалась на два с половиной фута.[48] Существовала реальная возможность головокружительного падения. По мере подъема мы с Жомаром старательно измеряли высоту каждой следующей каменной ступени, а Тальма неустанно записывал ее числовые значения.

— Ну и размерчики у этих кирпичиков, — проворчал журналист. — Должно быть, они весят по нескольку тонн. Почему было не построить из более мелких блоков?

— Значит, того требовали какие-то инженерные расчеты, — предположил я.

— Не могло быть никакой строительной необходимости для применения таких больших камней, — заметил Жомар. — Однако египтяне вытесали-таки этих бегемотов, сплавили по Нилу, приволокли на плато и каким-то образом затащили сюда наверх. Гейдж, вы у нас знаток электричества. Может, именно с помощью этой таинственной силы они перемещали глыбы?

— В таком случае они в совершенстве овладели тем, что мы едва понимаем. Я могу соорудить электрическую машину, которая пощекочет вам нервы, Жомар, но от нее не будет никакой практической пользы.

В очередной раз я осознал, насколько не соответствую принятой на себя миссии. Я огляделся вокруг, пытаясь выискать что-нибудь полезное, чтобы хоть как-то оправдать свое пребывание среди ученых.

— Смотрите-ка, вот интересно, — заметил я, показывая на ближайший камень. — В некоторые из этих блоков вкраплены ракушки.

Французский ученый проследил за моим пальцем.

— Действительно интересно! — с удивлением воскликнул он и, склонившись, обследовал показанный мной известняк. — Не ракушки, а отпечатки ископаемых ракушек, словно эти глыбы доставали со дна моря. Именно такую особенность подметили на отрогах европейских гор, что породило новые дискуссии о возрасте Земли. Одни считают, что морских тварей загнал наверх Великий потоп, а другие утверждают, что наш мир гораздо старше библейской хронологии и что современные горы когда-то были скрыты под океанскими водами.

— Если это верно, то пирамиды, наверное, тоже старше Библии, — высказался я.

— Именно. Изменение временной шкалы все меняет. — Он пробежал взглядом по известняковым блокам, любуясь отпечатками моллюсков. — Взгляните-ка сюда! Здесь есть даже кораблики!

Мы с Тальма заглянули ему через плечо. В блоке пирамиды отпечатался поперечный разрез спиральной раковины наутилуса, одной из самых удивительных естественных форм в природе. Начиная от маленького завитка, этот моллюск постепенно строил для себя дом, соблюдая изящные и стройные пропорции, и по мере роста занимал в своем спиральном кораблике все более просторные каюты.

— И на какие же мысли вас наводит этот факт? — спросил Жомар.

— О морепродуктах, — заявил Тальма. — Я проголодался.

Жомар проигнорировал его высказывание, продолжая пристально вглядываться в камень, словно сам окаменел по непонятной мне причине. Видя, что его остолбенение затягивается, я рискнул глянуть вниз с нашего выступа. На одной с нами высоте парила какая-то хищная птица. У меня вдруг закружилась голова.

— Жомар, — наконец не выдержал Тальма, — вам нет нужды сторожить эти отпечатки. Уверяю вас, они никуда не сбегут.