Пираньи Неаполя

За елкой ходили ночью всей группой. Дождались, пока родители лягут спать, и ушли из дома. Все вместе, десять человек, с невероятным усилием взвалили ее на свои щуплые плечи, стараясь не шуметь, ругались вполголоса. Потом привязали елку к мопедам: Николас и Бриато, Чёговорю и Зубик спереди, остальные сзади поддерживали ствол. В тот день был жуткий ливень, потоки воды изрыгались из канализационных стоков, стояли на дороге болотом, по которому оказалось не так-то легко проехать на мопедах. Мопеды катили, шагая рядом и держа за руль, сесть на них верхом не позволял возраст, но, по их словам, они и так все умели и водили даже лучше, чем взрослые. Однако ехать по этой толще воды было нелегко. Они часто останавливались перевести дыхание и поправить веревки, и в итоге все получилось. Елку поставили у Колонн – среди домов, среди людей. Там, где ей место. К вечеру приехали полицейские и забрали ее, но это уже мало кого волновало. Дело было сделано.

Николас, улыбаясь, проехал Колонны и припарковался у дома Летиции. Он хотел забрать ее с собой в бар. Она уже успела посмотреть посты на Фейсбуке: фотографии измазанного дерьмом Ренатино; друзья не замедлили прокомментировать его унижение. Летиция знала Ренатино и знала, что нравится ему. Единственный грех, который он совершил, – лайки, поставленные кое-каким ее фотографиям, после того как она добавила его в друзья: непростительная ошибка в глазах Николаса.

Николас стоял у дома, звонить в домофон он не собирался. Домофоном пользуется почтальон, дорожный инспектор, пожарный, полицейский, врач скорой помощи, чужой человек. Если же нужно позвать мать, отца, друга, невесту, соседку – любого, кто занимает в твоей жизни хоть какое-то место, нужно кричать. Все открыто, распахнуто настежь, все слышно, а если не слышно – плохой знак, значит, что-то случилось.

– Летиґ! Летиция! – заорал снизу Николас.

Окно комнаты Летиции выходило не на дорогу, а в глухой и темный внутренний дворик. Взгляд же Николаса был обращен на окно, за которым находилась большая лестничная площадка. Обычно жильцы, идущие по лестнице, слышали крик, стучали в квартиру Летиции и шли дальше, не дожидаясь, когда дверь откроется. Стучали и шли своей дорогой, это был условный язык: “Тебя зовут!” Если Летиция, открыв дверь, никого не видела на площадке, она знала, что тот, кто ее ищет, стоит на улице. Но теперь Николас так орал, что она услышала его даже из своей комнаты. Вышла на лестничную площадку и сердито прокричала в окно:

– Уходи. Я никуда не пойду.

– Ну, выходи же, я жду.

– Я сказала, не пойду.

Обычное дело. Все знают, что вы ссоритесь. Должны знать. Гневные слова и эмоции отскакивают от привыкшей к перепалкам влюбленных мостовой.

– Что тебе сделал Ренатино?

– А, знаешь уже новость? – В голосе Николаса смешались радость и робость.

Вообще-то ему достаточно было того, что его девушка в курсе. Подвиги воина передаются из уст в уста, весть становится легендой. Он смотрел на Летицию и понимал, что эхо его поступка разнеслось среди облезлой штукатурки, алюминиевых рам, водосточных труб, балконов и поднималось все выше, к крышам и телевизионным антеннам. Летиция стояла, опершись о подоконник; волосы ее, влажные после душа, вились сильнее обычного. И тут пришло сообщение от Агостино. Сообщение срочное и загадочное.

Перебранка закончилась. Летиция видела, как Николас вскочил на свой скутер и резко сорвался с места. Стремительный кентавр – получеловек, полуколеса. Ездить в Неаполе – значит обгонять где угодно, не соблюдая правил, запретов, не обращая внимания на пешеходные переходы. Николас спешил в ресторан “Новый махараджа”, где уже собрались остальные. Роскошный ресторан на Позиллипо с просторной террасой, выходящей на залив. Заведение могло безбедно жить только благодаря террасе, сдаваемой по случаю свадеб, первых причастий и других праздников. С детства Николаса притягивало это возвышающееся на Позиллипо белое здание. Николасу нравилась бесцеремонность “Махараджи”: укорененная на скале неприступная крепость, белая-белая. Белыми были окна, двери и даже ставни. Как величественный греческий храм, смотрел ресторан на море. Словно из воды росли его белоснежные колонны, поддерживающие террасу, где, как представлялось Николасу, прогуливались люди, одним из которых он мечтал стать.

Николас часто проезжал мимо, замечая роскошь припаркованных машин и мотоциклов, любуясь женщинами, мужчинами, их элегантностью и показным богатством, и поклялся себе, что однажды войдет в этот круг любой ценой. К этому он стремился, и об этой мечте знали его друзья, вот почему брошенное однажды прозвище Мараджа навсегда прилипло к нему. Попасть в тот мир не простым официантом и не по любезному одолжению типа “заходи, посмотри, а потом убирайся”: он и его друзья мечтали стать не гостями, а постоянными клиентами заведения, важными клиентами. Сколько лет понадобится, спрашивал себя Николас, чтобы получить возможность зависнуть там на всю ночь? Что для этого нужно сделать?