Пираньи Неаполя

– Дело? Интересно, что это за дела такие? Я сейчас твоего отца позову, и посмотрим. Не смей даже упоминать моего мужа, ты понятия не имеешь, о ком говоришь.

Отец Бисквита погиб на Сардинии. Вообще-то он был за рулем машины грабителей, сам не грабил. Просто был водителем. Остались жена и трое детей. Он работал в больнице Лорето Маре, в клининговой компании, там и встретил подельников, промышлявших грабежами на Сардинии. Его убили при первом же ограблении. Кража была удачной, но из четырех грабителей только двум удалось спастись, они и принесли жене конверт, в котором было пятьдесят тысяч евро, а кража – на миллион. Такие дела. Бисквит знал эту историю, она всегда царапала ему душу. Подельники отца были в бегах, и всякий раз, когда от них приходили новости, Бисквит горел желанием отомстить. Мать Бисквита поклялась, как обычно делают вдовы, что у детей судьба сложится иначе, что их не обдурят, как отца.

Для Николаса же отец Бисквита, застреленный полицией, павший при ограблении, был мучеником и вошел в его личный пантеон героев, которые берут деньги, как говорил он, а не ждут, что им кто-то их даст.

– Эдди, когда мамочка отвяжет тебя от кровати, позвони, мы за тобой заедем, – так закончились переговоры, и весь отряд проследовал в выбранном направлении.

В золотистом рассвете по пустынным улицам, мимо сонных окон и овеянного ночным воздухом белья на веревках двигалась вереница мопедов, повизгивая фальцетом, словно церковные служки по пути на мессу.

Они доехали до автобусной станции за центральным вокзалом. Группа украинцев ждала автобус на Киев, а турки и марокканцы – на Штутгарт. В отдалении, между парковкой и навесами автостанции, стояли четверо. Иммигранты. Двое щуплых, наверняка индусы, один совсем тощий, другой покрепче. Один чернокожий и еще один, скорее всего, марокканец. Они были в рабочей одежде. Индусы наверняка ехали в деревню – их сапоги перепачканы сухой грязью; другие же двое – на стройку, майки и брюки со следами извести и краски.

Банда приближалась, но ни у одного из четверых не закрались подозрения: чем рисковать с пустыми-то карманами? Николас скомандовал:

– Давай, Зубик, стреляй по ногам. Зубик вытащил из-за спины пистолет – он лежал у него на копчике, под резинкой трусов, – быстро снял предохранитель и выстрелил три раза. Пуля слегка задела ногу одного из индусов. Почувствов боль, тот закричал. Никто не понял, в чем дело, но все четверо бросились бежать. Николас преследовал чернокожего, выстрелил. Тоже три раза, две пули мимо, одна попала в правое плечо. Парень упал на землю. Индус побежал в сторону вокзала.

– Ух ты, одной попал, – сказал Николас, гарцуя на скутере. Он удерживал его левой рукой. Бриато выжал акселетарор и бросился вдогонку за раненым индусом.

Три выстрела. Четыре. Пять. Мимо.

– Ни хрена не умеешь! – выкрикнул Николас. Между тем индус куда-то свернул и скрылся из виду. Николас выстрелил два раза по бегущему марокканцу, пуля попала прямо в лицо, оторвав кусок носа, в тот момент, когда бедняга обернулся посмотреть на своего преследователя.

– Троих сделали!

– Сделали? Мне кажется, ни одного. – Дохлая Рыба злился, что не попал в круг избранных.

Дохлая Рыба тоже мечтал пострелять, а Николас просто хотел исправить оплошность, которую, как он считал, допустил на террасе.

– Они ранены, еще надеются убежать.

Марокканец с развороченным носом исчез, чернокожий парень с рваным плечом лежал на земле.

– Иди. – Николас протянул Дохлой Рыбе пистолет, стараясь не обжечься о ствол. – Иди. – Он подтолкнул его. – Давай, прикончи, добей его контрольным в голову.

– В чем проблема? – Дохлая Рыба поставил скутер на подножку и пошел к парню, который напрасно умолял:

– Help, help me. I didn’t do anything[40].

– Чё он бормочет?

– Он говорит, что ничего не сделал, – жестко ответил Николас.

– Вот именно, что ничего не сделал, бедолага, – сказал Чупа-Чупс, – но нам нужны мишени. – Он подъехал поближе к лежавшему не земле парню и сказал: – Ты ни в чем не виноват, слышь, негр, ты просто мишень.

Дохлая Рыба подошел ближе, но не настолько, чтобы выстрелить в упор. Раздались два выстрела. Он был уверен, что попал, но пистолет в руке дернулся, и пуля ушла в сторону, пробив навылет шею. Раненый кричал. Ставни в доме напротив начали распахиваться.

– Ну что? Не добил?

Патроны между тем закончились.

– Я не хотел, чтобы, как у Джона Траволты, кровь полетела на меня.

Раненный в ногу индус, прихрамывая, убежал; убежал и марокканец. На асфальте агонизировал чернокожий парень с простреленным плечом и разорванной шеей. Со стороны привокзальной площади появилась машина дежурной части полиции. Вспыхнули желтые фары, раздался вой сирены. Машина ехала медленно, как черепаха. Возможно, кто-то позвонил в полицию, но скорее всего, дежурная часть просто объезжала привокзальный район.

– Cукины дети! – закричал Николас. – Чтоб мне сдохнуть, сейчас мы вам покажем!

Это была бравада, их взяли бы на месте, если б не Дрон, который неожиданно вытащил пистолет и полностью разрядил его в полицейскую машину.