Пираньи

– Не понимаю. Если ты можешь делать что душе угодно, то почему же ты хочешь похоронить себя в такой дыре, как Атлантик-Сити, и валандаться с какими-то грошовыми профсоюзами?

Он покачал головой.

– Ты действительно не понимаешь, – сказал он, как будто объяснял ребенку. – Я всю жизнь прожил бок о бок с этими людьми. Я не могу просто так повернуться и уйти, когда они просят меня помочь.

– Тебя могут прижать к ногтю за мелкое дело так же успешно, как и за большое, даже с еще большим успехом. Зачем же рисковать?

Дядя налил себе еще вина.

– Я знаю, что делаю. У меня есть связи, даже более надежные, чем у Бонанно и других нью-йоркских семей. Через десять лет в Атлантик-Сити будут делаться большие дела.

– Тогда это означает, что ты не уходишь на покой.

– Нет, ухожу.

Я смотрел, как он потягивает вино. Я совершенно не знал, что у него на уме, но я знал его самого. По-своему он был гениален и всегда точно знал, что делает.

Он оглядел меня с головы до ног.

– Ну, а как твои дела?

– Нормально. Пять больших банков готовы одолжить мне по десять миллионов каждый. Вместе с моими собственными двадцатью миллионами получается семьдесят миллионов долларов.

– Неплохо. А этого достаточно?

– Нет. Мне нужно минимум четверть миллиарда.

– И где ты собираешься достать такую кучу денег?

– У тебя.

Он уставился на меня.

– Ты что, с ума сошел? Я расхохотался.

– Но ты же сказал мне, что у тебя есть деньги и ты хочешь их вложить в законный бизнес. Так вот, мой бизнес – законный.

– Я пока еще в своем уме, – проворчал он, – и если я захочу промотать свои деньги, то уж лучше спущу их в сортир.

– Ты получишь десять процентов с вложенных тобой денег и пятнадцать процентов дохода с прибыли. Таким образом, если все сложить, у тебя будет сорок миллионов без вычета налогов. И все это законным путем.

– Докажи, – сказал он.

– Завтра утром я принесу тебе все документы. И тогда ты во всем убедишься сам.

– Я не знаю, – заколебался он.

– Проверь все. В конце концов, ты всегда можешь положить деньги в банк и жить припеваючи в своем сраном Атлантик-Сити.

– Ах ты, маленький проказник!

– Родня!

Он положил на стол стодолларовую бумажку.

– Пошли.

Я поискал глазами его телохранителей. Их столик был пуст. Я спросил дядю:

– А где ваши друзья?

Он рассеянно посмотрел на столик.

– Наверно, ждут у машины.

Я почувствовал холод в груди.

– Подожди-ка, ты велел им уйти?

– Нет. С какой стати? Они всегда сами вызывают машину.

– Они знают, что ты отошел от дел?

– Конечно, – сказал он угрюмо. – Теперь уже весь свет это знает.

– И никто ничего не сказал? Он на минуту задумался.

– Да пожалуй, только Лило Галанте, один из помощников Бонанно. Он всегда меня недолюбливал. Но он ничего не может сделать. Сидит в тюрьме.

– Но ведь у него остались какие-то связи в семье?

– Предостаточно. Многие хотят, чтобы он стал padrone, когда выйдет из тюрьмы.

Дядя опять задумался.

– До меня доходили слухи, что он ничего не хотел отдавать мне в Атлантик-Сити, жадный мерзавец.

Мы переглянулись.

– Ты думаешь о том же? Он кивнул.

– Выходим через кухню, а потом по коридору и наверх по лестнице. Там по крыше переберемся в соседнее здание.

Коридор был слабо освещен. Мы стали быстро подниматься по старой расшатанной лестнице на крышу. Я посмотрел на дядю Рокко: он тяжело дышал.

– С тобой все в порядке?

– Я совсем не в форме, – задыхаясь произнес он. Потом сунул руку в карман пиджака и вынул два серебристых пистолета. Один из них он протянул мне.

– Ты знаешь, как с ним обращаться?

– Да.

Стояла темная ночь. Мы должны были осторожно двигаться по крыше, пробираясь между пристройками. К счастью, это были старые квартиры и между ними оставались узкие проходы. Мы попробовали открыть чердачные двери. Три оказались запертыми, а четвертая дверь поддалась.

Я шагнул на абсолютно темную лестницу. Ничего не было видно. Когда мы каким-то чудом оказались на пятом этаже, то поняли, что дом необитаем. Ни огонька не пробивалось из-под дверей, было слышно, как по полу шуршат лапками крысы или мыши. Мы спускались вниз по лестнице. Добравшись до третьего этажа, почувствовали соблазнительный запах еды.

– На первом этаже китайский ресторан, – сказал я.

– И мыши на лестницах, – проворчал он недовольно. – Поэтому я никогда и не питаюсь в китайских ресторанах.

– Я что-то не совсем понимаю. Здание закрыто, а ресторан все еще работает?

– Это нормально. Здесь примерно половина домов в таком состоянии. За деньги сделаешь все, что угодно.

Мы спустились на первый этаж, где на потолке слабо мигала лампочка. Мгновенно мы проскользнули через открытую дверь, ведущую на кухню, там работали несколько человек. Они нас не заметили. Через подъезд мы вышли на улицу.

– Не вылезай слишком далеко. Только посмотри, там мои мальчики или нет.

Я осторожно выглянул из-за угла. Перед рестораном «Палм и Маккарти» на углу Второй авеню и Сорок пятой улицы вплотную стояли несколько автомобилей и лимузинов.

– Я их не вижу.

– А мою машину видишь?

– Там несколько черных лимузинов. Но для меня они все одинаковые. Я не знаю, какой из них твой.

– Дай я посмотрю.

Он высунулся из-за моего плеча и тут же отпрянул назад.