Пираньи

Мой дядя перехитрил меня. Мне телохранители были не нужны. Но при Анжело неотлучно находились четверо парней, у которых оттопыривались пиджаки под мышкой, а так как мы всегда были вместе, то они охраняли нас обоих. На Сицилии никаких проблем не возникло. Скромная траурная служба в церкви в Марсале прошла спокойно, присутствовало всего несколько человек, из которых я не знал никого, хотя считалось, что мы родственники. Мне выразили соболезнования и заключили в объятия, а тем временем на катафалке гроб отвезли в Палермо, откуда самолетом отправили в Нью-Йорк. Отец хотел, чтобы его похоронили рядом с моей матерью. Так и было сделано.

Через неделю я стоял на кладбище и смотрел, как гроб опускают в землю. В тишине я бросил горсть земли в могилу и отошел. Дядя и Анжело сделали то же самое.

– Твой отец был хорошим человеком, – медленно проговорил дядя.

– Да, – сказал я.

– Что ты теперь будешь делать? – спросил дядя.

– Найду себе работу.

Дядя промолчал, а Анжело взглянул на меня.

– Ты просто дурак, – сказал он, – у нас всегда нашлось бы занятие тебе по душе.

– Законный бизнес, – добавил дядя.

– Мой отец хотел, чтобы я шел своим путем, – ответил я. – Но я благодарен вам за предложение.

– Ты совсем как твой отец, – буркнул дядя. Я рассмеялся.

– Именно, так же как Анжело похож на тебя. Яблоко от яблони недалеко падает.

Дядя прижал меня к груди.

– Ты часть моей семьи, родня, и я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю.

Я смотрел, как он идет к своей машине, а потом повернулся к Анжело.

– Какие у тебя планы?

– У меня свидание в городе. – Он кивнул головой в сторону машины. – Я поеду с тобой, если ты не возражаешь.

– Хорошо.

Мы сидели и молчали, пока лимузин вез нас к Манхэттену. Только когда мы проезжали по Мидтаунскому туннелю, я заговорил.

– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты съездил со мной на Сицилию. Мне нужна была твоя поддержка, но раньше я этого не понимал. Спасибо.

– Не стоит благодарности, мы ведь одна семья. Я молча кивнул.

– Мой отец так считает, он хотел бы, чтобы ты был с нами.

– Я ценю его заботу и очень ему благодарен, но хочу поступить по-своему.

– Хорошо, – Анжело улыбнулся. – Меня всегда интересовало, почему твой отец сменил фамилию Ди Стефано на Стивенс.

– Она не напоминает настоящую.

– Но Стивенс – это ирландская фамилия. Я не совсем понимаю.

– Отец объяснил мне таким образом: если итальянцы меняют фамилию, то они меняют ее на ирландскую.

– А твое имя? Оно ведь не ирландское?

– Так решил мой отец. Он хотел, чтобы я был стопроцентным американцем, – рассмеялся я.

Машина выскочила из туннеля. Анжело посмотрел в окно.

– Высади меня на углу Парка и Пятидесятой улицы.

– О'кей.

– Может, поужинаем сегодня вместе? У меня есть на примете пара симпатяшек.

– Я буду складывать вещи. Завтра я возвращаюсь в школу, но все равно спасибо за приглашение.

– Ты выпускаешься в июне?

– Да.

– Тогда увидимся, – сказал он.

Так оно и вышло. Не успел я опомниться, как уже потел на корме ветхого речного пароходика на Амазонке, а он в это время тискал сумасшедшую красивую перуанку, которую нанял в качестве переводчицы в Лиме.

Я смотрел на солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев. Обливаясь потом, я потянулся за сигаретами. Должно быть, Анжело был крепким парнем, если мог заниматься любовью в такую жару.

Глава 2

Со скамейки на корме я наблюдал за обезьянкой, ловко скакавшей среди густой зелени на берегу. Она грациозно раскачивалась и перепрыгивала с лианы на лиану. Вдруг она замерла, села на задние лапки и уставилась на меня, как будто знала, что я здесь новичок. Тут Анжело вылез из каюты, и обезьянка исчезла. Он был совершенно голый, в одних модных коротких шортах. Волосы у него на груди, плечах и спине были мокрыми от пота. Анжело взял бутылку пива и начал пить из горлышка. Потом с отвращением бросил ее за борт.

– Гадость, – сказал он.

– Льда нет, – откликнулся я.

Он чертыхнулся, растянувшись рядом на скамье, потом поглядел на меня.

– Чертовка, ну просто высосала меня, – проговорил он, удивляясь сам себе.

Я улыбнулся и потянулся за пивом.

– Ты чего смеешься? – рассердился Анжело.

– Просто не верится.

– Она привыкла к жаре, а ты нет.

– У тебя есть сигарета?

Я дал ему пачку и смотрел, как он прикуривает.

– Когда мы отплываем? – спросил я.

– Утром. К десяти часам мы полностью загрузимся и тогда снимаемся.

– Я думал, что мы едем за изумрудами, – заметил я. – А теперь мы сидим на двух тоннах листьев коки.

– Колумбийцам не нужны деньги, они хотят коку. Мы дадим им листья, а они отдадут нам изумруды.

Я долго смотрел ему в глаза.

– Ну, хватит морочить мне голову. Теперь, когда я уже по уши влип в это дело, почему бы тебе не рассказать мне все как есть?

– Тебе это не понравится, – сказал Анжело, выдержав мой взгляд.

– А ты попробуй, – ответил я. Он ничего не сказал.

– Не было никаких изумрудов, – продолжил я. Он мотнул головой, но промолчал.

– Ты – родня, – наконец проговорил он, – единственный человек, которому я могу доверять.

– Твой отец знал об этом?

– Он не хотел, чтобы ты ехал. Это была моя идея. Он выбросил сигарету за борт, и она зашипела, упав в воду.

– Я же ездил с тобой на Сицилию.