Пиранья. Алмазный спецназ

Тот безусловно заслуживал внимания – колоритнейший тип, ага. Громадный негр средних лет, в полосатой, серо-бело-черной накидке-бубу и черной шапочке на манер ермолки. Все бы ничего, но обаятельный облик... Нос давным-давно переломан и свернут на сторону, на щеке жуткий шрам – непонятно, чем могло так прилететь, но кто-то старался на совесть. И на правой руке тянется от локтя к плечу двойной шрам, похожий на зигзаг молнии. Что-то непохоже это на следы звериных когтей – скорее уж этот субъект в свое время крупно поскандалил с родственными индивидуумами, вооруженными чем-то примитивным, но чертовски эффективным, вроде вил и затейливых боевых дубин, какие до сих пор в ходу у иных лесных племен. Дискуссия, надо полагать, была жаркая, но что-то не похож этот великан на страдающую сторону...

В руке у незнакомца был увесистый посох с резным навершием, больше напоминавший добрую оглоблю, – и держал его человек сноровисто, с таким видом, словно готов был показать во всем блеске классическую «фалубу», смертоубойные приемы драки на палках.

Мазур стоял, сложив руки на груди. Великан неторопливо к нему приближался. Даже учитывая местную специфику, он что-то не походил на священника. Нательный крест, правда, красуется на могучей груди – но именно что нательный, а не священнический. Размером, правда, с ладонь – под стать габаритам. А за поясом-то у нас... А за поясом у нас определенно нешуточных размеров пистолетище, укрытый полой накидки. Ну, точно, не поп. Когда это последние двести лет католические патеры разгуливали при оружии? Давненько прошли времена воинствующей церкви и лично руководившего осадой крепостей кардинала Ришелье...

Великан остановился. Их разделяло метра три, и Мазур на всякий случай изготовился отразить удар посоха.

Незнакомец произнес что-то, судя по звукам, на португальском.

– А нельзя ли по-английски? – спросил Мазур кротко, с надлежащим христианским смирением.

– Да можно, пожалуй что, – пробасил великан. – Какие у вас надобности, сэр? – он сделал паузу, выразительно оглядывая Мазура и его автомат. – По служебным делам путешествуете, или у вас личные... странствия?

– Собственно говоря, и то, и другое, – сказал Мазур спокойно, ровно. – Я инспектор Лесного корпуса. Был в командировке в здешних местах, угодил в район боевых действий, лишился машины. Километрах в пяти отсюда полетел радиатор. Шел пешком... Извините за навязчивость, но пожелания у меня, можно сказать, классические: ночлег и приют... Я человек скромный, и много мне не нужно. В состоянии даже на Божий храм пожертвовать...

Он достал закатанное в пластик удостоверение и предъявил великану. Тот сделал небрежный жест свободной рукой:

– Господь не требовал, сын мой, проверять документы у путников, просящих приюта...

Но сам, Мазур мог поклясться, зорко и внимательно успел прочитать документ. Мазур спрятал удостоверение в нагрудный карман мятой пыльной рубашки, посмотрел выжидательно. Великан посторонился, указал на домик, из которого вышел:

– Входи, сын мой, пользуйся гостеприимством...

Собрав всю свою светскость, Мазур осведомился:

– Позволено ли будет узнать ваше имя, падре?

– Увы, сын мой, – сказал великан с хорошо разыгранным смирением и лукавством во взоре, – недостоин я сана, какового и не имею. Я – Педро, скромный здешний причетник...

Должность эта Мазуру была смутно знакома исключительно по «Трем мушкетерам», и он не стал задавать излишние вопросы – ну, понятно и так, нечто вроде прислужника при храме, помнится... Вошел в дом. Прозаически повесил автомат на вешалку у двери рядом с широкополой соломенной шляпой, уселся на лавку у стены. Великан Педро что-то крикнул на местном наречии, вскоре вошел в комнатушку, уселся на лавку рядом с Мазуром. Посох, что характерно, поставил меж колен.

– Солнце садится, – сказал он непринужденно. – Намерен остаться на ночлег, сын мой?

– Если возможно, – сказал Мазур.

– Нельзя же отказать усталому страннику...

– Нельзя ли будет утром нанять вашу машину? До Инкомати?

– Нужно будет спросить разрешения у отца Себастьяна, – без раздумий отозвался Педро. – Я так подозреваю, сын мой, ты не принадлежишь к римской церкви? Впрочем, это несущественно, я полагаю... Приют и помощь всякому гарантированы.

– А где отец Себастьян? – поинтересовался Мазур.

– На мессе, в храме. Недавно началась поминальная служба по президенту...

– По какому?! – встрепенулся Мазур.

– По президенту страны, его высокопревосходительству Кавулу, – сказал Педро. – Покойный не проявлял, скажу тебе по совести, никакого интереса к римской церкви, не говоря уж о том, чтобы к ней принадлежать... Но наш долг – молиться об убиенном главе государства...

– Убиенном? – вырвалось у Мазура с неподдельным удивлением. – Я торчал в лесах без радио, ничегошеньки не знаю... Это что, переворот? Мятеж?