Пиранья. Алмазный спецназ

– Очень надеюсь, сын мой, что отнюдь не на небесах, совершенно они не подходят для Царства Небесного... Ну, что тут поделать? Пришлось, учитывая обстоятельства, вспомнить те мирские грешные навыки, к которым я и не рассчитывал возвращаться... Вели они себя совершенно непозволительно, ничуть не походили на добрых христиан... А значит, нужно было вам помочь. Не хочу я вникать в мирские сложности, но эти типы мне категорически не понравились, а вот вы внушаете некоторое доверие. Как думаете, стоит позвонить в полицию? У нас есть радиотелефон...

– В полицию? – с сомнением переспросил Мазур. – А стоит ли?

Он вспомнил вчерашнего полицая, его внимательный взгляд. Не стоит заранее думать о человеке плохо, но очень уж многозначительное совпадение: полицай был единственным человеком из внешнего мира, видевшим здесь Мазура, – и уже наутро нагрянули эти отморозки...

Он не мог отделаться от впечатления, что Педро и сейчас отгадал его мысли.

– В конце-то концов, сын мой, не обязательно беспокоить полицию по любому пустяку. У них и так хлопот выше головы – эта заварушка в лесах... Но, в таком случае, нам с вами следует немедленно приступить к делу, чтобы ликвидировать кое-какие п о с л е д с т в и я. Отец Себастьян – добрейшей души человек, не стоит травмировать его и паству, оставляя э т о здесь и далее...

– Ну конечно, – кивнул Мазур. – Лишняя лопата у вас найдется?

* * *

...Устроившись на корявом колченогом стуле насколько удалось удобнее, Мазур неторопливо пускал дым, задумчиво разглядывая лежащего на земляном полу Стробача. Сказал негромко:

– Ты знаешь, обормот, мне всерьез верится, что ты не собирался меня убивать...

Стробач помалкивал, пытаясь сохранить максимум горделивого достоинства – если вообще можно говорить о таких вещах применительно к человеку, возлежащему на грязном полу в упакованном виде. Мазур хмыкнул:

– На его честном, открытом лице причудливо смешивались алчность и гордыня... Не переживай. Убивать я тебя не буду. Ты знаешь, что-то мне надоело убивать, старею, ага, стараюсь без этого обойтись, если есть возможность. Не так уж ты и опасен, сукин кот. Я поеду, а тебе лучше бы побыстрее отсюда убраться – на твоем месте я бы не особенно полагался на христианское смирение дядюшки Педро, после всего хулиганства, что вы здесь учинили...

– Болван, – сдавленным голосом сказал Стробач, изо всех сил пытаясь, чтобы голос звучал ровно. – Для такого дела лучше меня напарника не найдешь. Т в о и тебя станут гонять, как бешеную собаку – все-таки два кило алмазов...

– Постараюсь как-нибудь справиться, – сказал Мазур рассеянно.

Он прошел в дальний угол, достал нож, быстренько взрыхлил землю и извлек сумку. Стробач наблюдал за ним, уже не пытаясь казаться равнодушным.

– Сколько эмоций из-за кристаллического углерода... – сказал Мазур, спрятал сумку в рюкзак, закинул его на плечо, подхватил автомат. – А теперь слушай внимательно. Я тебе не мать Тереза и не прекраснодушный интеллигент. Еще раз попадешься на дороге, и я за себя не ручаюсь. Ты уж отнесись серьезно к последнему категорическому предупреждению, лады?

Не оглядываясь, вышел из хижины. Рядом с потрепанной машинешкой миссии стоял новенький «Ровер», на котором прикатили сюда охотники за алмазами. Лучшего и желать было невозможно – учитывая, что автоинспекции в этакой глуши не имеется и в здешнем захолустье нет привычки проверять бумаги и штрафовать за отсутствие обязательной страховки...

Поодаль, сбившись кучкой, стояли чернокожие детишки, взирая на Мазура с неподдельным любопытством. Он дружески помахал им рукой и подошел к дядюшке Педро, прохаживавшемуся возле машины с ППШ наперевес.

– Я так понимаю, сын мой, вы его не прикончили? – сказал причетник.

– Живехонек, – сказал Мазур. – Развяжите его через пару часов, и пусть катится восвояси...

– Отрадно видеть, что в вашей душе взяли верх христианские чувства...

– Боюсь, ничего подобного, – сказал Мазур. – Тут другое. Он хотел оставить меня в живых, чтобы я всю оставшуюся жизнь кое о чем не на шутку горевал... И я решил поступить с ним точно так же. В детали вдаваться не будем, к чему вам эта мирская суета... но точно вам говорю, что всю оставшуюся жизнь у него не будет покоя, станет есть себя поедом... Как-то это не особенно похоже на христианские чувства, а?

– И все равно... – сказал дядя Педро. – То, что вы отказались от убийства, сын мой, само по себе есть благо. Ибо время жизни устанавливает Господь, и человек, чью-то жизнь прерывая, идет против Божественного промысла... – он тяжко вздохнул. – А в общем и целом, я вас понимаю. В наши годы устаешь убивать... Храни вас Бог.

– Вашими молитвами... – сказал Мазур задумчиво.

Он сел за руль, включил мотор, выехал на большую дорогу и, не глядя в зеркало заднего вида, ни о чем не думая и ни о чем не сожалея, покатил в относительную неизвестность.

* * *

Красноярск, 2006 г.