Пиранья. Бродячее сокровище

За плечами у него болтался поношенный рюкзак, опять-таки выглядевший так, словно его приобрели у старьевщика, промышлявшего, помимо прочего, гешефтами со списанным армейским барахлом. Как ни приглядывайся, картина стандартная: очередной чужестранец, несолоно хлебавши возвращавшийся из джунглей – но, что отрадно, живым и здоровым...

Во внутреннем кармане куртки, заботливо зашпиленном английской булавкой, в целлофановом пакете покоился замызганный австралийский паспорт, трудами спецов с другого континента выглядевший так, словно Мазур и впрямь таскал его с собой последние десять лет. В паспорте имелась здешняя виза, выполненная по всем правилам, с гербом государства и подписью неведомого чиновника, которую тот, доведись проверить, непременно признал бы за свою.

Еще в пакете лежала столь же замызганная мореходная книжка – на то же имя, что и паспорт. Если верить обоим документам – а изготовлены они столь тщательно, что поверят многие – из джунглей объявился никакой не К. С. Мазур, а вовсе даже австралийский гражданин Джон Стьюгенботтхед.

Как и следовало ожидать, фамилия эта была выбрана не с бухты-барахты, а опять-таки тщательно продуманаспецами. Здешние жители, в языке которых слова произносятся так, как пишутся, не особенно и сильны в английской грамматике. Даже более простые фамилии англосаксонского происхождения аборигенам трудненько бывает произнести без запинки – а уж запомнить этакую, тем более воспроизвести на бумаге... Все продумано. Девяносто девять человек из ста, которым странник будет представляться, уже через три секунды забудут столь заковыристую фамилию и повторить ее ни за что не смогут. Возможны, конечно, исключения в виде какого-нибудь местного интеллектуала, окончившего один из престижных штатовских университетов – но откуда ему взяться здесь, в глухой северо-западной провинции? В столице разве что...

Разумеется, оба документа были поддельными, но для провинциальных стражей порядка сойдут. Местная контрразведка, обученная американцами, конечно же, ущучитфальшак, но для этого нужно попасть к ней в лапы, будучи отягощенным нешуточными подозрениями, а вот это как раз было Мазуру строго-настрого запрещено. Такая работа. Он просто обязанбыл не попасть в контрразведку, и все тут. В лепешку расшибись, но не попади...

В том же кармане покоился хозяйственно перехваченный синей резинкой рулончик твердой валюты, сиречь долларов США – главным образом, пятерки, десятки и двадцатки, не бог весть какая сумма, а также гораздо более впечатляющая по объему охапка валюты местной. Увы, если учитывать, что курс ее к доллару равнялся примерно ста двадцати к одному, выходило даже меньше, чем в «гринбеках»[2]. А также – затертая фотография темноволосой симпатичной девушки – один бог ведает, кто такая, да парочка снимков, изображавших типично австралийские домики где-то в пригороде. Малый джентельменский набор реликвий с далекой родины, учитывавший латиноамериканскую сентиментальность, былая любовь, изволите знать, а также отчий дом и родная улица... При случае не грех и продемонстрировать с затуманенным взором.

В рюкзаке тоже не было ничего особенно интересного – запасные стираные джинсы, парочка чистых рубашек, зубная щетка с тюбиком пасты – бродяге это положено, коли он австралиец родом, пара банок консервов, початый флакон с обеззараживающими воду таблетками, старый компас, обшарпанный фонарик и прочая дребедень, изобличавшая в Джоне Стью-как-его-там достаточно опытного путешественника, матроса с немалым стажем, в один прекрасный день решившего поискать счастья на берегу. Предельно скромные пожитки, не способные привлечь внимание серьезных грабителей.

Имелось и оружие, а как же. Приличных размеров охотничий нож, второй, карманный швейцарский перочинник с двумя десятками причиндалов, а также потертый пистолет-кольт более чем двадцатилетнего возраста, но ухоженный и смазанный – именно такое оружие можно без особых проблем приобрести в портовых трущобах. Все продумано. Здешние полицаи с большим подозрением относятся к субъектам с автоматическим оружием на плече, зато не особо навороченный карабин или простенький пистолет в кармане в здешних местах считаются непременным атрибутом уважающего себя кабальеро, письменного разрешения не требуют и, в общем, подозрений не вызывают, пока с их помощью не сотворят чего-то незаконного.

Словом, с какой стороны ни взгляни, картина кристально ясна: очередной ловец неведомой удачи, привычная деталь пейзажа. Чтобы прикопатьсяк такому вдумчиво и тщательно, нужны веские основания, а вот их-то как раз Мазур постарается не давать.

– Пошла вон, подруга, – бодро, даже весело сказал он любопытной обезьянке, таращившейся на него из переплетения лиан в вышине. – А то еще в свидетели попадешь. Брысь, кому говорю!