Пиранья. Охота на олигарха

– Предположим самое худшее: ты окажешься упрямым и сдохнешь, ничего не подписав. Ну что ж, для меня и этот вариант не так уж плох. Я, конечно, потеряю свои проценты, законное вознаграждение за труды, но вот репутации моей это пойдет на пользу: следующий клиент будет знать, что со мной шутки плохи. Я ж совсем недавно в этом веселом бизнесе, Пашуня, мне слабину давать никак нельзя – нужно побыстрее зарабатывать репутацию человека, у которого не забалуешь... Но ты-то при любом раскладе сдохнешь. И все, что ты болтать будешь окружающим перед смертью, меня не интересует. По-твоему, я такой дурак, что заранее о железном алиби не позаботился? А впрочем, пред тем как тебя выкинуть на обочине, тебе для надежности и язык можно отрезать, это в две секунды делается... И по пальцам булыжничком пройтись, чтоб писать не смог... – Мазур не глядя отложил ощетинившийся жуткими лезвиями предмет на стол, наклонился, уперся немигающим взглядом: – Кудрявый, ты ж человек в годах, пожил и видывал немало. Посмотри в мои добрые усталые глаза и сам реши, пугаю я тебя или просто излагаю реальную перспективу... Ну, хрюкни что-нибудь, что ты молчишь, как засватанный?

Атаман встряхнул пленного за плечи:

– Не слышал? Тебе хрюкнуть разрешили...

Однако еще какое-то время продолжалась немая сцена – глаза в глаза, полная неподвижность. А потом Мазур с радостью увидел, что сидевший напротив человек х р у с т н у л. У Мазура, как-никак, был богатый опыт с субъектами и посерьезнее...

Он усмехнулся, бросил на стол ощетиненный шипами Метод Убеждения, встал, подошел к понурившемуся собеседнику, приобнял его за плечи и сказал задушевно:

– Вот и молодец, Павлючок. Жопа – она, знаешь ли, своя, не у чужого дядьки... А жизнь и здоровье, братец ты мой, дороже любых бабок. Ну, давай прикидывать. Ильхану ты должен четыреста. Мне, соответственно, двести: извини, но я, аспид морской, с таким процентом работаю. Не с Ильхана же, и без того немалый моральный ущерб потерпевшего, мне проценты снимать? Да, вот еще. Сейчас мы в темпе прикинем все мои технические расходы на операцию, и ты мне их тоже возместишь, как миленький. В конце концов, на тебя ж потрачено... Возражения есть?

Лысый, сидевший с потерянным и скорбным видом, мотнул головой, уставясь в пол. Судя по всему, он окончательно смирился с денежной карой. Усмехнувшись без всякого сочувствия, Мазур отошел к стене, постучал по ней кулаком и громко позвал:

– Патрикеич, зайди! Технические вопросы пора решать!

Почти моментально объявился человек, абсолютно не гармонировавший с простецкой деревенской комнаткой, клеенкой на столе, вырезанными из журналов репродукциями на стенах и мебелишкой времен хрущевского волюнтаризма: молодой, лет двадцати пяти, в элегантнейшем костюме, сером в полосочку, стильном галстуке, узеньких очечках и, в завершение всего, с ноутбуком под мышкой. Мазур похлопал лысого по плечу:

– Знакомься, Павлуша. Я человек простой, только и умею, что глотки резать и ноги ломать, а это вот – адвокат. Настоящий, по всем правилам лицензированный, имеющий, так сказать, хождение. Патрикеевичем он прозывается не от имени или там фамилии, а исключительно в честь сказочного персонажа Лисы Патрикеевны – потому как востер, несмотря на младые годы, до невозможности. Вы, надеюсь, сработаетесь... Крючкотворствуй, Патрикеич, тебе и параграфы в руки...

Молодой человек, вежливо поклонившись, сел на место Мазура, привычно раскрыл ноутбук, включил и, уставясь на лысого, самым что ни на есть непринужденным тоном начал:

– Давайте вместе посмотрим, господин Кузаев, как проще и быстрее произвести платежи...

Лысый кивнул, покорно и отрешенно. Все было в ажуре.

Глава вторая Вокруг совести

– Ну, я пошла? – сказала молодая супружница, подхватывая со столика ключи от машины.

– Отставить, – сказал Мазур командным голосом, в котором звучал металл. – Кругом.

Нина – уже имевшая некоторое представление о муштре – проворно крутанулась на каблучках и даже с озорным видом попыталась принять подобие стойки «смирно», что ей по недостатку опыта, конечно же, не удалось. Нетерпеливо переступила с ноги на ногу, выжидательно улыбаясь.

Мазур подошел вплотную, взял ее за подбородок и спросил:

– Ты что видишь в моих глазах?

Она присмотрелась, хмыкнула:

– Сексуальное вожделение? Так бы сразу и сказал, а то я сногсшибательный макияж полчаса наводила, как дура...

– Ответ неверный, – сказал Мазур, не выпуская подбородка. – В глазах у меня пытливый вопрос и некоторое беспокойство... Касаемо твоих вечерних поездок.

– Ну, Мазур! – возмущенно завопила она. – Ну что ты, как Отелло? Чем тебе еще поклясться, что я – вернейшая жена?