Пиранья. Война олигархов

– А вот скажи-ка, мой верный Адъютант. А ты бы, оказавшись на моем месте, стала бы затевать дорогостоящие проекты? Вкладывать собственные деньги, договариваться о кредитах, привлекать под свое имя инвесторов? Или подумала бы: на кой мне это, когда у меня и так всего хватает, когда от надежных вложений денежки справно текут полноводными потоками и потоки эти в ближайшие годы не ослабеют, даже разразись вдруг кризис мирового масштаба? Ну что скажешь, Оксаночка?

– Какой может быть ответ, если я вас всегда отговариваю от сомнительных проектов, – пожала плечами Адъютант.

Малышевский вновь повернулся к Мазуру:

– Вот поэтому она так и останется наемным управленцем, пусть и высшего звена, и никогда не поднимется до олигарха. Рисковать не хочет и не умеет. Да, да, рисковать тоже надо уметь. Женщина, что с нее взять…

Олигарх поднялся из кресла, прихватив с собой и бокал с минералкой. Принялся расхаживать по кабинету.

– Поставить крупную сумму в тотализаторе на «пан или пропал» – это типичный пример глупого риска. Обычно в таких случаях, к слову говоря, отчего-то выпадает как раз таки «пропал». А умный риск – это значит подчинить случайность себе, прибрать к себе в кулак все нити, стать доподлинным хозяином положения, стать своего рода пауком в паутине, ощущающим малейшее колебание сплетенной им сложной сети и представляющим всю сложность этой сети, сделать последний решающий ход, поставив все на карту, и выиграть, – вот что такое рисковать по уму.

Малышевский даже выплеснул минералку из бокала, расписывая теорию разумного риска. Видимо, чтобы не расплескать всю воду, он подошел к окну и поставил бокал на широченный, как взлетно-посадочная полоса, подоконник.

«Шторы отдернуты, стоит перед окном и светится, как памятник на площади, – в голове Мазура сам собой заработал компьютер. – Стекло, конечно, пуленепробиваемое. Только на любое стекло, как известно, найдется своя пуля, свое ружжо и свой меткий стрелок…»

Совсем недавно ему довелось созерцать аккурат такую дуру – четырнадцатимиллиметровое ружьецо, – изготовленное для работы по президенту одной далекой страны.

– Самое смешное, Кирилл Степанович, – после некоторой паузы вновь заговорил Малышевский, отвернувшись от окна, – что этот домина здоровущий – на фиг не нужен вместе с прилегающим парком, по которому я не прогуливался уже сто лет. А в этом чертовом парке, акромя охраны, по-моему, никто и не бывает. Раньше хоть приемы здесь закатывал, так по парку разбредались парочки… а теперь и этого нет. Простаивает парк.

«Тоже мне проблема! Отдай усадебку под детдом или под санаторий ветеранам войны», – мог бы сказать Мазур. Но ясное дело, не сказал.

– Это все приобретено в пору бизнесменского взросления, когда от денежного дождя немножко поехала головушка и хотелось… хотелось куролесить. В духе разудалых русских купчин. Я тогда много понапокупал всякой всячины. Однажды, не поверите, эскиз Варотари[11] купил за сумасшедшие деньги, подлинник. Баб по всей стране и по Европам с Азиями за собой автобусами возил. Но, в общем, довольно скоро угомонился… Так я все же возвращаюсь к своему вопросу, Кирилл Степанович.

Олигарх, прихватив с собой стоявший на подоконнике бокал, вновь направился к столику.

– Как вы думаете, зачем я столько времени потратил, рассказывая вам массу ненужных вещей? Про рапс какой-то, про топливо…

«Это он тест, что ли, такой проводит, последний и окончательный? – устало подумал Мазур. – На искренность? На соображалку? Или на предприимчивость?» И, закуривая, сказал осторожно:

– Подозреваю, чтобы услышать от меня, что мне это все неинтересно. Ну совершенно нелюбопытно. Вы играете в некий свой покер, и чем замысловатей комбинация и выше ставки, тем вам интересней. А топливо, рапсы-шмапсы, вагоны с эшелонами и люди на вас работающие, – всего лишь карты на зеленом сукне, не более. И я одна из этих карт… Причем я совершенно нормально к этому отношусь. И знать хочу только то, что касается моего участка работы. Я хоть и не бодигард, но вот мне почему-то не все равно, что у вас шторы нараспашку, а вы маячите перед окном. И вовсе не из-за беспокойства за вашу шкуру, а за свою собственную. Ежели некие серьезные людишки действительно охотятся на вас, то могут шарахнуть из чего-то серьезного, оставляющего воронки размером с яхту. И накроет всех, кто в кабинете беседует с вами умные беседы.

– Вот это я называю умным риском. Просчитать ситуацию, все взвесить и сделать правильный ход, – Малышевский, смеясь, опустился в кресло.

«Могу сделать такое предположение, что тест я успешно прошел, – подумал Мазур. – Сделал, мать его так, правильный ход».

– Оксан, сходи узнай, что там у нас с билетами.

Адъютант кивнула и вышла. Олигарх проводил ее взглядом, причем отнюдь не похотливым, а когда за Оксаной захлопнулась дверь, повернулся к Мазуру, враз посерьезнев лицом.