Пиранья. Жизнь длиннее смерти

Все это было, конечно, произнесено по-английски, конспирации ради. Глядя, как подчиненные проворно отмыкают магазины и лязгают затворами, выбрасывая патроны из стволов уже привычными, автоматическими движениями, Мазур понял, что вверенное ему подразделение преодолело пресловутый психологический шок. Главное – не давать передышки, вовремя занять руки привычными манипуляциями и давить на мозги привычными командами – и наплевать на любые самумы с их миражами и призраками. Нет, но до чего явственно мерещилось…

Они выступили в путь через четверть часа.

И почти сразу же напоролись.

Выйдя из-за выветрившейся скалы, они чуть ли не нос к носу столкнулись с похожей цепочкой людей, числом девять – пропыленная униформа песчаного цвета, мешки за спиной, укутанные куфиями худые смуглые лица, черные слезящиеся глаза.

Их разделяло метров десять, не больше. Автоматы с той и с другой сторон мгновенно поднялись. Мазур вмиг определил, что неизвестные вряд ли представляют собой регулярное воинское подразделение – одежда из одной каптерки, но вот с вооружением полный разнобой: тут и «Калашниковы», и парочка старомодных английских винтовок, и французские тарахтелки не самой последней системы, и обшарпанная «эм-шестнадцатая»…

А потом он вычислил командира чужих – по взглядам, которые на того искоса бросали эти поджарые, худые субъекты, чьи пальцы точно так же закостенели на спусковых крючках. Впился в него изучающим взглядом – как и тот в Мазура. Возраст определить трудно, видны только черные злые глаза над краем пропыленной куфии, – но их старшой не производил впечатления неопытного юнца. Стоял спокойно, подобравшись, как зверь, готовый к любым неожиданностям, к любому обороту дела. «Калашников» замер абсолютно неподвижно, уставясь на Мазура черным зрачком.

Они щупали друг друга взглядами, одновременно, синхронно пытаясь за какие-то секунды внести столько ясности, сколько возможно, понять встречного, прокачать, выбрать тактику.

«Это не держава, – окончательно уверился Мазур. – Не армия, не погранцы, в общем, не ведомство. Такой уж у них вид. Такое уж впечатление производят. Партизаны хреновы, а? Идут куда-то по конкретному делу, в точности, как и мы…»

Это напоминало встречу двух зверей, одинаково сильных, ловких и безжалостных – и вовсе не настроенных драться просто так, ради самого процесса. Работали какие-то глубинные инстинкты, не имевшие ничего общего с интеллектом хомо сапиенса.

Один Аллах ведает, как назвать то, что меж ними двумя пролегло, – то ли псевдонаука телепатия, то ли немалый жизненный опыт, помноженный на те самые звериные инстинкты. Мазур ни за что не смог бы описать словами, как и почему он пришел к такому выводу, – но он совершенно точно знал, что случайные встречные сами не рады этакому вот рандеву, что у них своих забот выше головы, и они отнюдь не горят желанием устроить баталию неизвестно с кем…

Медленно-медленно, держа палец на спусковом крючке, он сделал шажок в сторону. Точно так же поступил и командир чужаков. Угроза слабела. В напряженной тишине, с автоматами наизготовку две группы расходились – плавными, осторожными шажками, будто перемещались по минному полю с многочисленными растяжками, и ожидая подвоха, и пытаясь как-то дать понять противнику, что драться не собираются. Старались не всполошить резким движением, нечаянным взглядом…

Разошлись. Одни медленно отступали влево, другие вправо. Расстояние меж ними росло. Не поворачиваясь спиной, не опуская оружия, обе группы втянулись каждая в свою расселину меж высокими сухими скалами. И потеряли друг друга из виду.

Люди Мазура без команды рванули бегом, размеренно и сторожко. Наверняка так же поступили и чужаки. Медленно отпускало сумасшедшее напряжение, пот струился по щекам.

Глава шестая Господа отдыхающие

Никак нельзя сказать, что Мазур верил в Бога – скорее уж в силу профессии допускал его существование как версию, поскольку по роду службы обязан был для многих ситуаций допускать массу разных вариантов. Как бы там ни было, какая-то высшая справедливость на свете все же имелась. И проявила себя не далее как сегодня. Стоило только видеть, в каких условиях они все очутились после пережитого в пустыне ада.

Мазур сидел в плетеном кресле, положив ноги на легкий столик, и в руке у него был высокий стакан, до краев наполненный кока-колой, и до половины – медленно тающими кубиками льда. А неподалеку, только руку протяни, чуть слышно журчал высокий белоснежный холодильник, в котором льда хватило бы на всех, хоть горстями грызи. Под потолком размеренно вращался огромный вентилятор, распространяя волны приятной прохлады. И это был не сон – самая доподлинная явь, причем этот райский уголок достался им на халяву – домик был оплачен теми, кто их сюда привез, то есть, легко догадаться, родной разведкой, причем никто не станет требовать от них письменных отчетов и квиточков на каждую казенную инвалютную копеечку. Ну, не благодать ли?