Пират

— Да, Касими!.. — Откликнулась Умида, она говорила вслух, получилась как по телефону. — Мы в транспорте на Маркебхоб… Да, мама с нами… Пора на службу возвращаться… Нет, задержаться не можем… Нам всё равно лететь, так маму по дороге и сопроводим… Хорошо… Хорошо… Всем привет передавай… Хорошо… Нет, я не обиделась… И муж не обиделся… Нет… Точно… Всё хорошо… До свидания…

Полёт прошёл без происшествий. Хурраа его тихонечко продремала.

* * *

Со станции Маркебхоб на планету мы сели на дневную сторону, я бы сказал в полдень. Удобно. Тёща пыталась сказать, что дорого, и нечего на такси тратиться, но Уми её как-то успокоила. Такси нас закинуло прямо до места и подрулило к огромной ярко раскрашенной коробке человейника, окружённого небольшим парком. «Пансионат для пожилых, инвалидов и лиц с ограниченными возможностями». Мы прошли внутрь. Я остался в приёмном покое, совмещённом с комнатой встреч. Тут и там были скамейки-лежанки, кадки с кустами изображали невысокие стенки. Я увидел свободное место и устроился в уединении — во все стороны, куда ни глянь, была только зелень. Но одному посидеть мне не удалось.

— Что, сдаёшь мамку в богадельню. — Подвалил ко мне старый галифатец. Говорить мне с ним не хотелось, и я промолчал. Но старик не угомонился и повторил громче:

— Что, сдаёшь мамку-то в богадельню!

«Похоже не отстанет». — Подумал я и решил ответить:

— Тёщу.

— Что! Совсем достала. Тёщи они такие! В гроб загонят и мёртвого из себя выведут!

— Не.

— А что тогда сдаёшь? Жила б в доме, жена б за ней ухаживала. Не рассыпалась бы поди.

Старик требовательно глядел на меня, ожидая ответа.

— Нет дома.

— Что ж ты за мужчина такой, что домом жену не обеспечил! Как за тебя её замуж-то отдали? Где ж это видано, без дома жениться?

— Дома нет. — Повторил я и, решив закрыть тему, продолжил: — Детей тоже нет. Есть я, жена и тёща. Я лечу воевать с авацами. Жена служит со мной. Жить будем на корабле. Потом вернусь, будет дом, всё будет.

— От оно как… — Протянул старик. — Вот оно значит как… — Повторил он. Спокойствие его оставило и он начал орать. — Так их чернозадых! Размотай их гнилые кишки по вселенной! Чтоб знали! Сволочи! Сколько они наших убили! Ненавижу! Убивай их всех! Так им! Суки! Всех!..

На крики подтянулся медбрат с меддроидом и каталкой. Что-то успокаивающе говоря он отвлёк старика, меддроид провёл инъекцию, и уже успокоенного, санитар усадил старика на каталку, и каталка укатила. Напоследок я заметил, как из уголка рта у старика подтекает и капает слюна.

— Извините. — Сказал мне санитар. — Обычно он спокоен. Походит, побеседует…

Я кивнул, санитар ушёл. Но тишина длилась не долго.

— Тоже сюда. — Подошёл ко мне другой старик.

— Нет.

— Ты не переживай. Привыкнешь. — Продолжил он, и я понял, что он меня не слышит или не слушает. — Здесь место не плохое. Только скучно. Раньше то я был о-го-го! А теперь всё. Ничего больше не могу. А когда я был молодым, то ух! Чего только не мог! Да я всё мог. И мы работали! Ух, как мы работали! А какие были ребята! Всё, таких уж больше нет. Всё. Вы, молодые, слишком избалованы, и старших не слушаете…

Я решил с ним не спорить и время от времени согласно кивал. Старику этого было достаточно.

— Вот ты, вроде, ничего, с пониманием. А большинство! Нет. Галифат обречён! Кому мы отдали его? Молодые не то что непочтительны! Они невыносимы, просто ужасны, невежественны, советы и замечания пропускают мимо ушей!..

Он некоторое время говорил негромко, но, постепенно распаляясь, стал говорить всё громче и громче, речь его совсем утратила связность:

— Мы да!.. Да мы всё могли!.. Не то, что теперь!.. Да разве мы!.. Да никогда!..

Дело снова кончилось санитаром с каталкой.

— Это из-за меня? — Спросил я его.

Санитар остановился.

— Нет. Ты не причина, ты — громоотвод. Мы всё лечить умеем, кроме мозгов…

— Вот оно как…

Санитар ушёл, догоняя замедлившуюся каталку. Я снова остался один, и снова ненадолго.

— Грустишь? — Подошёл ко мне ещё один старик. — Думаешь о бренности бытия?

— Ну… — Ответил я, не зная как реагировать.

— Всё правильно. Так устроена наша жизнь. Каким бы ты не был сильным и умным, придёт время, как всё растеряешь. Станешь слабым и глупым. А потом просто умрёшь. В других местах этого не видно. А это место такое. Здесь не живут, здесь ждут смерти. Ждут смерти те, кому некуда больше пойти, те, кто никому больше не нужен, те, кого никто не ждёт. Вот ты это и чувствуешь. Ты не переживай — умереть это нормально. В этом нет ничего страшного. Все умрут, никто не будет жить вечно. А знаешь, что будет дальше?

— Ну…

— А хочешь, я тебе расскажу.

Неожиданно, но старик ждал моего ответа. Я оглянулся по сторонам и увидел, как за кустами мелькает ещё один старичок. И показалось мне, что тот тоже жаждет со мной пообщаться. А не подходит только потому, что я сейчас не один…

— Да. — Согласился я, и старик обрадовался.