Пират

– Жаль огорчать тебя, отец, но я нигде не намерена появляться вместе с Джеральдом. И оставаться в твоем доме тоже не намерена. Материально я теперь абсолютно независима: ежемесячного содержания мне вполне хватит на безбедное существование. А жить с тобою под одной крышей я больше не могу – как не могу и простить того, что ты сделал, – Блисс развернулась на каблуках. – Я пойду уложить свои вещи, затем съезжу в банк и оформлю все бумаги, а потом постараюсь подыскать жилье.

Клоду нечего было сказать. Он молча проводил свою дочь растерянным взглядом, а затем яростно обрушился на стоявшего рядом Фолка:

– Ты провел несколько недель вместе с нею! Неужели этого было недостаточно, чтобы вправить ей мозги?! Что теперь будет – с тобой, со мной, со всеми нами?

– Не волнуйтесь понапрасну, – с наигранной бодростью откликнулся Фолк. – Сейчас Блисс разъярена, но вскоре успокоится, и все будет хорошо. Я знаю, как повлиять на нее.

С этими словами Фолк поспешно вышел из кабинета и перехватил Блисс на лестничной площадке.

– Что тебе нужно? – нахмурилась она.

– Прошу, выслушай меня, Блисс.

– Довольно! Наслушалась уже!

– А как ты думаешь, что будут говорить в Новом Орлеане, если узнают о том, что ты была... скажем так, пиратской наложницей?

– Мне плевать на то, что обо мне скажут!

На самом деле это было ей вовсе не безразлично, однако Блисс не желала подавать вида. Конечно, ей хотелось сохранить уважение света, но... но только не ценой брака с Джеральдом Фолком!

– Кстати, – заметила она. – Отец сказал, что никто в городе не знает о моем... приключении.

– Верно, не знает. Пока. Но ведь все может измениться в одну минуту! – В голосе Фолка прозвучала неприкрытая угроза.

– Пытаешься шантажировать меня, Джеральд?

– Назови это шантажом, если хочешь. Только подумай хорошенько о том, что я сейчас сказал. А теперь можешь идти, куда захочешь. В город? Что ж, иди, живи в городе. Только помни: если через две недели ты не дашь мне согласия на брак, всем в Новом Орлеане станет известно обо всех твоих похождениях! Тогда ты узнаешь, что такое быть притчей во языцех.

Блисс смотрела на Фолка с нескрываемым отвращением. Впрочем, по-своему она понимала Джеральда: ему в самом деле отчаянно нужны были деньги. Да бог с ними, с деньгами! Она с удовольствием отдала бы их, швырнула в лицо Фолку и отцу. Но для того, чтобы получить право швырнуть эти деньги, нужно было сначала выйти замуж...

– Поступай, как знаешь, Джеральд, – сказала Блисс сквозь зубы. – Только оставь меня в покое. У меня очень много дел.

– Отлично. Я ухожу. Но я вернусь! И помни: у тебя есть всего две недели. Две недели – и твое имя начнут трепать на каждом углу!

Блисс ничего не ответила, но проводила Фолка таким взглядом, что, если бы исполнилось то, что этот взгляд обещал, Джеральд на месте превратился бы в груду головешек.

В банке Блисс задержалась недолго – все было решено быстро и легко. Она подписала несколько бумаг и немедленно получила не только содержание за текущий месяц, но и долг за предыдущие четыре месяца, что прошли после ее двадцати-пятилетия. После этого Блисс отправилась на поиски жилья. Как ни любила она родительский дом на плантации, но жить в нем под одной крышей с отцом она больше не могла.

Найти подходящее жилище оказалось совсем не просто, но наконец Блисс набрела на небольшой скромный домик на Сент-Питер-стрит. Улочка была тихой, а сам дом стоял в глубине густого сада – чистенький, двухэтажный, с внешней лестницей, ведущей на балкон. На этот небольшой балкончик, окруженный кованой решеткой, можно было попасть также из спальни. Отсюда, со второго этажа, открывался широкий вид на заросший зеленью двор. С другой стороны дома тоже был балкон, выходящий на улицу. Однако ни со стороны двора, ни со стороны улицы никто не мог помешать уединению жильцов: двор со всех сторон был окружен крепким каменным забором.

Одним словом, Блисс заплатила деньги и стала на время полновластной хозяйкой этого домика.

Только одна деталь испортила ей настроение в первый же день: выйдя на балкон, обращенный в сторону улицы, Блисс обнаружила, что с него видны обитые железом ворота, ведущие в тюрьму Калабосо – ту самую, где несколько лет тому назад скоропостижно умер Гай. В остальном же все было просто замечательно, и Блисс принялась обживаться. Отец равнодушно согласился на то, чтобы в дом Блисс переехала Манди. А еще через день у Манди появились две помощницы, тоже цветные: Блисс наняла на работу – готовить, стирать, убираться. Помощницы эти были приходящими: они появлялись в доме рано утром и, переделав все дела, после ужина уходили домой, к своим мужьям и детям.