Пират

— Не так важно?! Что дает тебе право решать, что важно, и что — нет? Ты себе отдаешь отчет в том, что Мухаммаду предстоит стать правителем четырех миллионов арабов, а он не в состоянии разговаривать на их и своем родном языке?!

Она молчала.

— Я вижу, что предоставил тебе слишком много свободы, — сказал он. — Я отправил отцу телеграмму с просьбой прислать воспитателя, а когда они нагонят пропущенное, я отправлю их жить в дом моих родителей. Быть может, там они получат должное воспитание.

Некоторое время она молчала. Когда заговорила, в голосе ее были боль и обида:

— А я? — спросила она. — Что ты запланировал для меня, дорогой?

— Ровным счетом ничего, — бросил он. — Можешь заниматься всем, что взбредет в твою башку. Когда ты мне понадобишься, я дам тебе знать.

Глава 14

Джордана была пьяна. Пьянее, чем когда-либо в жизни. Это была та высшая степень опьянения, какая наступает только после глубокой депрессии; степень, позволявшая ей как бы отделиться от своего тела и видеть себя со стороны. Она была весела, обаятельна, остроумна и блистательна — все одновременно.

…Весь день после утреннего звонка Бейдра она была в глубокой прострации. Два существа, которых она по-настоящему любила в жизни, это были ее сыновья. Когда-то ей казалось, что так же она любит Бейдра. Но сейчас ей были непонятны ее чувства к нему. Быть может, причина была в том, что она не знала о его чувствах к ней.

Впервые она была обрадована, получив приглашение Юсефа. Ей не нравился Юсеф, но точно так же никогда ей не нравился никто из постоянных приживал и временных сводников, суетившихся около Бейдра. Ей всегда была непонятна привычка Бейдра окружать себя мужчинами такого сорта, когда он имел возможность заполучить любую женщину по своему желанию, для этого было достаточно щелкнуть пальцами. Он до сих пор оставался самым привлекательным и волнующим мужчиной из всех, кого она встречала в своей жизни.

Когда Юсеф рассказал, что собирается дать небольшой ужин в честь Майкла Винсента, режиссера, которому предстояло снимать фильм Бейдра «Посланец», она согласилась, что с ее стороны это был бы милый жест — сыграть роль хозяйки. В особенности, когда Юсеф намекнул, что Бейдр был бы весьма доволен таким ее предложением.

«Небольшой ужин» Юсефа был накрыт на двенадцать персон в «Ля Бон Оберж» — ресторане на полпути между Каннами и Ниццей. Как хозяйка, она восседала во главе стола с Винсентом, почетным гостем, — американец по правую руку от нее. Юсеф сидел по левую. Поскольку Бейдр отсутствовал, место в конце стола многозначительно пустовало. Посреди стола между двумя хорошенькими девицами сидел Жак, белобрысый жиголо, которого ей представила принцесса Мара на приеме вдень ее рождения. Без всякого интереса, но все-таки она подумала: кто это с ним сидит?

Заказанный Юсефом ужин был выше всяких похвал. И «Дом Периньон» лилось неиссякаемым потоком. По первому же глотку она поняла, что сегодня шампанское на нее подействует. Но на сей раз это ее не тревожило. Майкл Винсент был обаятельный человек, хотя пил только шотландские виски, к тому же он был американец, с кем можно было перекинуться рискованной шуткой, смысл которой никто за столом толком бы не понял.

Посередине ужина она поняла, что Жак постоянно держит ее под наблюдением. Всякий раз, когда ее взгляд пробегал вдоль стола, она видела его внимательные глаза. Но расстояние было слишком велико для того, чтобы между ними завязался разговор.

После ужина Юсеф предложил всем пойти в дискотеку и продолжить вечер. К этому времени она была уже достаточно на взводе, и потому идея нашла у нее горячую поддержку. Она любила танцевать.

Они еще не пробыли и часа в «Уиски», когда она, подняв взгляд, увидала стоявшего перед ней Жака.

Он поклонился почти официально:

— Могу я пригласить вас на этот танец?

Она слушала музыку, отдаваясь жесткому ритму «Роллинг Стоунз». Посмотрела на Винсента:

— Извините…

Он кивнул и стал разговаривать с Юсефом, сидевшим по другую от него сторону. Она танцевала, еще не выйдя на паркет.

Жак повернулся к ней лицом и повел. Сперва она восприняла его манеру критически. Рок и в самом деле был не в духе француза. Его движения в танце были напряженно скованными. Ему бы лучше постоять с краю, если он намерен продолжать все эти бальные па. Но вскоре она позабыла о нем, растворившись в собственном танце.

Его голос возник над звуками музыки:

— Вы обещали мне позвонить.

Она взглянула на него удивленно:

— Обещала?

— Да.

— Что-то не помню, — сказала она.

И это было сказано честно.

— Врете, — сказал он тоном обвинения.

Не говоря ни слова, она резко повернулась, чтобы уйти. Он поймал ее за руку, потянул назад.

— Простите меня, — сказал он искренне. — Пожалуйста, танцуйте со мной.

Она посмотрела на него, затем позволила отвести себя обратно на паркет. Кончился рок, пошла музыка кантри. Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Последние три дня я не мог ни есть, ни спать, — умоляюще сказал он.

Она была равнодушна:

— Мне не нужен жиголо.