Пират

Галиот медленно вписался между фрегатом «Американа» и шлюпом «Ле Серф», правым бортом разворачиваясь к причалу.

Два полуголых негра в рваных штанах ловко приняли выброски с носа и кормы «Ундины». Поданные швартовы чёрнокожие тут же накрутили на сваи, отполированные канатами.

Галиот медленно привалился к пристани, заскрипели сминаемые кранцы — кучки обрывков парусов и канатов, запиханных в верёвочные сетки.

Добро пожаловать на Тортугу!

Олег покусал губу, соображая. Пушки заряжены на всякий случай, и буканьеры всегда при оружии, но маловато личного составу…

Могут быть проблемы.

Пожав плечами, Сухов спустился по сходням на гулкий причал.

«Проблема» возникла тут же, в образе длинного хлыща, разодетого в пух и прах — в камзольчик и панталоны из шёлка, изукрашенного позументами и бантиками. Через плечо, на перевязи, шитой золотом, висела шпага, больше похожая на ювелирное изделие.

Загорелое, обветренное лицо хлыща, с пухлыми губами и маленькими, зоркими глазками, выражало притворную радость.

Мощным, взрёвывающим голосом, на хорошем французском, он вопросил на весь порт:

— А где же мой друг Чак?

— Твой друг Чак утоп, — сообщил ему Олег печальную весть.

Хлыщ, правда, расстроился не особо.

— Ай-ай-ай! — запричитал он, глумливо ухмыляясь. — Какая жалость!

Пираты, толпившиеся у него за спиной, с интересом ждали продолжения.

— Тебе чего, модник? — спокойно поинтересовался Сухов.

«Модник» задумался на секунду, решая, признавать ли данное обращение оскорбительным, упёр руки в боки и огласил свой вердикт:

— Мне — того! Я — Жан Гасконец, капитан флейта «Ла Галлардена». Чак мне свою посудину должен! Отведёшь «Ундину» поближе к моему кораблю, а я, так и быть, заплачу тебе за хлопоты!

— Обойдёшься, — по-прежнему спокойно ответил Олег.

— Чего-о?! — трубно взревел Гасконец, хватаясь за рукоять шпаги.

И замер — остриё суховского палаша взблескивало перед самым его носом, чуть-чуть вздрагивая. Никто из пиратов даже не заметил, когда «новенький» успел выхватить клинок.

— Право, мне бы не хотелось начинать наше знакомство с кровопускания, — мягко проговорил Сухов. — Меня зовут капитан Драй, и я никому не собираюсь отдавать свой галиот. Это самое… Он мне самому пригодится.

Владелец «Ла Галлардены» сглотнул всухую, но терять лицо не захотел — отшагнув, он схватился за шпагу.

— Я — лучший фехтовальщик в Бастере! — сообщил он, кривя губы.

— Так мы и напишем на твоей могильной плите, — насмешливо пообещал Олег, тут же отбивая яростный выпад.

Сейчас он самому себе напоминал тореадора, управлявшегося со злобным быком, — Гасконец неплохо владел шпагой, хоть она и не была в ходу у корсаров, предпочитавших палаши, вот только хладнокровия Жану явно недоставало.

— Спокойней, спокойней, — журил его Сухов, парируя бешеные наскоки, — а то ещё в воду свалишься… Финт был недурён, но полегче надо, полегче — шпага не топор, а я не полено…

Гасконцу приходилось туго: как он не старался, сталь натыкалась на сталь, а вот противник его как будто издевался над ним — не пуская крови, новый капитан «Ундины» смахивал своим палашом бантики и ленточки с шёлковой «парадки».

Видя такое дело, несколько друзей Жана вышли из толпы, с явным намерением уделать наглеца Драя.

— Стоять! — тут же рявкнул Толстяк, вскидывая мушкет.

— Пять шагов назад, господа, — промурлыкал Голова, качнув дулом.

Айюр молча ухмыльнулся, направляя на «болельщиков» третий ствол.

Бастиан поозирался — и тоже потащил из-за пояса пистолет, решив быть со всеми за компанию.

Молниеносным движением Олег выбил шпагу из руки Гасконца и небрежно отсалютовал ему.

Запалённо дыша, Жан еле выговорил:

— Хочешь, стало быть, познакомиться с пушками «Ла Галлардены»? Так я тебе устрою встречу! Тёплую! Горячую даже!

Толпа пиратов угрожающе качнулась, напирая на Сухова.

— Никаких встреч! — послышался вдруг резкий голос, выговаривавший французские словеса с явным английским акцентом.

Корсары расступились, освобождая дорогу невысокому, плотному мужчине с рыжей шевелюрой и аккуратно подбритыми усиками. Он не носил при себе никакого оружия, даже ножа, но за спиной у англичанина возвышался огромный человечище, похожий на слегка побритую гориллу, одетую в безразмерные холщовые штаны и рубаху.

Пара пистолетов, торчавших у него за поясом, впечатляла куда меньше здоровенных кулаков «волосатика», размерами своими и весом мало отличавшихся от пушечных ядер.

— Это не твоё дело, Рыжий! — прорычал порядком взбешённый Гасконец. — Сам разберусь!