Пират

Моргана выбрали адмиралом, вице-адмиралом стал Томас Солтер.

А команда галиота «Ундина» пополнилась ещё одним матросом, Кэрибом Уорнером по кличке Беке — так в Вест-Индии прозывали белых плантаторов.

На следующий день с раннего утра начались сборы.

Запасались всем — солониной, сухарями, мочёными яблоками, порохом и ядрами, свежей водой и далее по списку.

Прихватили и каноэ — каждая пирога была рассчитана на двадцать пять гребцов, хотя могла вместить и все тридцать.

Сухов заметил, что флибустьеры не следовали примеру «капитана Эша», любившего большие, многопушечные корабли, и были правы — галеон или фрегат далеко не везде мог подойти к берегу, опасаясь рифов или мелководья, да и команда, чтобы управиться с массой огромных парусов, должна была поражать ненужным числом.

А потому в ходу были пинки и флиботы, шлюпы и баркалоны. Или галиоты, как у Олега.

И вот жарким июльским днём эскадра покинула Порт-Ройал.

Солнце палило нещадно, раскалённым добела ядром зависнув в полинявших небесах. Слава богу, ветер сдувал духоту, и та не копилась, выматывая и силы, и нервы.

Корабли держали на запад, их надутые паруса походили на взбитые подушки. Длинные вымпелы трепетали на ветру разлохмаченными концами.

Сухов стоял на шканцах, обозревая море и то, как плавно покачивались корабли флотилии «адмирала» Моргана, как задиралась высокая корма «Лилли», как клонились мачты.

На ум сами собой пришли строчки из гумилёвских «Капитанов»:

…Ватаге буйной и воинственной,
Так много сложено историй,
Но всех страшней и всех таинственней
Для смелых пенителей моря —
О том, что в мире есть окраина —
Туда, за тропик Козерога! —
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога…

Захват Пуэрто-Бельо обещал сказочное обогащение, но легче было сказать, чем сделать.

Этот городишко, в котором время от времени случался «золотой прилив», и сокровища, награбленные испанцами, затмевали блеском нищету и убожество, очень хорошо охранялся. Причём не только людьми в форме и с оружием, но и Господом Богом — или Природой — это уж как кому нравится.

Пуэрто-Бельо располагался в глубине удобной бухты, защищённой от бурь, приблизительно в четырнадцати милях от Дарьенского залива и в восьми от плоскогорья Нобре-де-Диос. Оборону же от пиратов и прочих незваных гостей обеспечивали три крепости на её берегах.

По левую руку от входа в заливчик испанцы выстроили форт Сан-Фелипе. Гарнизон из сотни солдат и с дюжиной пушек готов был оказать самый нелюбезный приём супостату.

На маленьком островочке, что узенькой косою смыкался с окраиной Пуэрто-Бельо, стояла недоделанная крепостца Сан-Херонимо, а самая мощная фортеция располагалась на подступах к городу и звалась пышно: Сантьяго-де-ла-Глория.

Тридцать две её пушки держали под обстрелом гавань и прикрывали дорогу, ведущую в город.

Мыслимо ли это — имея меньше чем полтысячи бойцов, взять все эти крепости штурмом и ворваться в город?

Но судьба благоприятствовала Моргану: разленился народ, службу исполнял без особого рвения — ночью в крепостях оставались лишь немногие дежурные, офицеры ночевали в городе, да и рядовые убредали туда же.

Тем не менее форты оставались фортами.

Флотилию свою Морган вывел умело. Оказавшись у костариканских берегов, пираты разделились: малая часть осталась при кораблях, а «десантно-штурмовой батальон» в четыре с лишним сотни головорезов пересел на каноэ.

Своих бойцов Олег вместил в одну пирогу — искусно выдолбленная из громадного ствола, она спокойно вмещала тридцать человек. С «капитаном Драем» шли два десятка.

Во главе одного Сухов поставил Жана Больянгера, смелого и предприимчивого ларошельца, другим командовал Голова — прозвище своё буканьер получил не только за размер шляпы, но и за расчётливость, за сметку.

Каноэ сидели в воде низко, и заметить их с берега было трудновато, а в сумерках и вовсе невозможно.

Двадцать три пироги проследовали вдоль берега к востоку, прошмыгнули мимо устья реки Чагрес, где испанцы возвели крепость Сан-Лоренсо, а на четвёртый день пути причалили к острову, обжитому рыбаками. Тут же находился и сторожевой пост испанцев…

…Ночь выдалась звёздная и ясная, зоркий человек не испытывал нужды в луне — и так всё видно.

Запаливать костры или закуривать трубки было строжайше запрещено — рассмотреть огонёк в темноте не смог бы только спящий дозорный.

Но можно ли было полагаться на лень хитроумных идальго? Отсюда до Пуэрто-Бельо оставалось порядка трёх миль — слишком близко, чтобы зазря вызывать тревогу испанцев.

Морган был возбуждён, в нём текла кровь тех людей, у кого близкая опасность будила азарт.

Приблизившись к Олегу, Генри негромко сказал:

— Нам нужен кто-нибудь из часовых.

— «Язык»? — ляпнул Сухов.

Морган понял его по-своему и тихо рассмеялся.

— В точку! — выдохнул он. — Надеюсь, он выболтает всё, что нам нужно знать!

— Жди, адмирал. Мы скоро.