Пират.Дилогия

Написав, Громов почесал затылок и еще раз перечитал предложение. Както не очень понятно выходило – «встретился случайно у себя дома». Нет! Надо подругому… «Незнакомый мне дон Теодоро встретился со мной, тайно пробравшись в мой дом и не представившись, что может подтвердить…»

А кто может это подтвердить? Жоакин? Неет, мальчишку не нужно было втягивать в это дело никаким боком. И вообще, прежде чем писать – равно как и говорить – здесь, в этой стране и в этой эпохе, следовало очень хорошо подумать. Это ведь не российский неофеодализм с до предела деградирующим обществом, где – чем проще, тем лучше. Увы, здесь такие штуки не пройдут, здесь сложно все, более чем сложно…

Может, не писать ничего вовсе? А зачем тогда бумагу и перо просил? А низачем. Пусть будет!

Молодой человек неожиданно для себя улыбнулся, подивившись своей собственной судьбе – вот уж поигралaто! Из двадцать первого века в восемнадцатый – это ладно, это редко с кем случается, да почти ни с кем, исключая, наверное, лишь одного его, Андрея Громова, а вот все остальное: из шпионов – в герои лейтенанты, затем опять – в шпионы. Судьбааа… Только вот Бьянку жалко, эх… не уберег. Да и как можно ее уберечь было, никто же не знал, что…

За дверью громко лязгнул засов, наверное, принесли пайку.

– Сеньор лейтенант, вас требует господин губернатор.

Положив на конторку перо, Громов улыбнулся – ну хоть какоето развлечение, интересно, что еще там ушлый судейский на его голову выдумал?

Оох… Опять – за спину руки, двое стражников с алебардами впереди, двое – сзади, на пути решетки – одна, вторая, третья и… Господи, неужели солнышко? Оно самое, милое, золотое… и небо такое синеесинее, и воздух… И вокруг пахнет розами, и птички поют! День.

Губернатор дожидался узника все в том же кабинете, что и самый первый раз. Темнокрасный, с золотым позументом, кафтан, завитый парик, впалые желтые щеки. Умный пронзительный взгляд и лишенный всяких эмоций голос.

– Вы всетаки решили дать письменные показания? – кивнув на стул, тихо произнес барон. – Что ж, наверное, это и неплохо. Однако на этот раз я пришел вовсе не для допроса, дело для всех ясное – и вас, сеньор Андреас, очень скоро казнят…

– Ну вот, – кисло усмехнулся молодой человек. – Кто о чем, а вы опять о казни.

– Вина ваша неоспорима, тем более я хотел ознакомить вас с составом высокого трибунала, – поиграв перстнями на пальцах, губернатор протянул узнику грамоту. – Вот, читайте.

– Председатель – барон де КамбресиРозандо, – взяв бумагу, вслух прочитал Андрей. – Ого… члены… Постойтека! И граф дель Каррахас здесь! Все мои друзья, блин… Похоже, и в самом деле шансов у меня мало.

– Ну так я о чем и говорю, – барон де Мендоза развел руками.

Странно, но Громов не испытывал к губернатору абсолютно никакой ненависти или вражды, быть может, потому что этот коварный и облеченный немаленькой властью человек разговаривал с ним подчеркнуто вежливо, вполне обычным, можно даже сказать, дружеским, тоном, не грозил, не ругался… просто который раз уже подставлял расчетливо и цинично. Но делал это с неким намеком на сожаление, мол, ято бы и рад не делать подлостей, но, увы, обстоятельства…

– Да, вы, кажется, говорили о шансах? – барон внезапно вскинул глаза. – Так у вас вполне может появиться один.

– Что? – оторвавшись от списка, хлопнул ресницами Громов.

– И это вторая… да, пожалуй, и главная, причина моего появления здесь. Вас хочет видеть одно лицо… которое может оказаться полезным.

– Что за лицо? – озаботился молодой человек. – Старый знакомый? Хм… интересно, кто. Вы говорите…

– Больше ничего не скажу, – губернатор сжал в кулаки ладони. – А от вас потребую… Дада, потребую, проявить при этой встрече терпение и такт.

– Терпение и такт, – озадаченно протянул Громов. – Чточто, а уж этото я вам обещаю, любезнейший сеньор! Так с кем я всетаки…

– Сами увидите сегодня вечером. Сейчас же – прощайте, встретимся на суде. Стража!

Тряхнув париком, барон позвонил в лежащий на столе колокольчик, и немедленно вошедшие стражники увели узника обратно в темницу.

Андрей был заинтригован! Кто, кто этот таинственный незнакомец, вдруг озаботившийся спасением несчастного лейтенанта и имевший для этого все необходимые связи – иначе б с чего о нем говорил сам губернатор? Кто ж это мог бытьто? Педро Кавальиш? Нет, не того полета птица, тем более – сам в опалу попал. Тогда кто? Ну не кузнец же и не Жоакин Перепелка! Может, тот самый незнакомец? Нет… тот, похоже, всетаки и есть искомый иезуит – дон Теодоро.

От всех этих рассуждений впору было башку сломать, и Громов, махнув на все рукою, завалился до вечера спать, провалившись в сон, как в спасительное убежище, быть может, последнее в жизни.

Его разбудил стражник, потряс за плечо:

– Идемте, сеньор. К вам пришли.

Быстро поднявшись, молодой человек пригладил, как уж смог, волосы и, поправив воротник, зашагал вслед за тюремщиками. И снова темный, освещаемый лишь горящими факелами стражников коридор, лязгающие решетки – эксклюзивная работа кузнеца Жауме Бальоса – узкая лестница – дюжина ступенек вверх, к оранжевому закатному солнцу!