Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

Во времена Дрейка испанский серебряный флот быстро увеличивался: в 1550 г. он насчитывал 17 кораблей, а к концу века – более 50. В результате совокупное богатство Запада резко увеличилось. Песо стал первой мировой валютой. Но была одна загвоздка: серебряный флот требовал больших затрат, а в самой Испании оставалось совсем немного финансов. Правящая династия Габсбургов направляла большую часть ввезенных в Испанию богатств не на благо испанского народа, а на финансирование иностранных войн и защиту своей огромной империи от врагов, будь то другие европейские народы или Османская империя. Немалые средства уходили на торговлю с Францией, Италией, Голландской республикой и Португалией. В народе бытовало мнение, что корабли серебряного флота, нагруженные серебром и золотом, могут стать легкой добычей для каперов, но это было далеко не так. Обычно все эти корабли беспрепятственно следовали положенными морскими маршрутами. Разорительные пиратские налеты Дрейка были скорее исключением из правила.

В 1556 г., на пике расцвета Испанской империи, Филипп, единственный законный сын Карла V, стал королем Кастилии и Арагона. Вскоре он стал также королем Португалии, королем Неаполя, королем Сицилии, герцогом Миланским и правителем Семнадцати провинций Нидерландов[3]. В течение четырех неспокойных лет (1554–1558) он также был jure uxoris королем Англии как супруг королевы Марии – угрюмой истовой католички Кровавой Мэри. Она была на 11 лет старше Филиппа, которому на момент их свадьбы было 27 лет, и ее юность давно ушла в прошлое, но ее кислый нрав оставался неизменным. Говорили, что она благоговела перед мужем, чья привлекательная внешность и стройная фигура вызывали всеобщее восхищение. Но за внешне спокойными манерами Филиппа II скрывались ярко выраженные нездоровые пристрастия. Он коллекционировал части тел знаменитых религиозных деятелей. В его своеобразном морге можно было найти дюжину целых трупов, не менее 144 голов и 306 рук и ног. Но даже этой коллекции было недостаточно, чтобы оттолкнуть пылкую Марию.

В полной мере воспользовавшись возможностями, которые открывала их свадьба, Филипп II привез с собой в Англию 10 000 солдат на 180 кораблях. На него давили, уговаривая отдать Елизавету под суд, чтобы помешать ей поднять протестантское восстание, но он возражал против этой затеи. Королевская чета надеялась родить ребенка, который однажды будет править католической империей и вернет Англию в лоно католицизма. Именно в этом, по мнению Филиппа, состоял Божий замысел. Английские протестанты все же восстали. Кровавая Мэри приказала казнить заговорщиков и на два месяца заточила Елизавету в лондонском Тауэре. Елизавета отрицала свою причастность к заговору, а попытка Марии казнить потенциальную преемницу выглядела бы весьма сомнительно. После освобождения Елизавета жила под домашним арестом недалеко от Оксфорда. Пережитые испытания превратили застенчивую умную девушку в жесткую и проницательную молодую женщину. На известном портрете того времени работы Уильяма Скротса она выглядит серьезной и настороженной. Когда в 1558 г. Мария неожиданно умерла, не оставив наследников, трон перешел к Елизавете I Тюдор, ее двадцатипятилетней кровной сестре. Для Марии это был худший из возможных исходов, но для Англии это означало избавление от междоусобиц. Хотя Елизавета была протестанткой, она посещала католические богослужения и старалась держать свои религиозные предпочтения при себе (хотя и безуспешно). Мало кто мог предвидеть подобный поворот судьбы, после которого путям Англии и Испании было суждено резко разойтись.

В тот период централизации Филипп II, самый влиятельный монарх Европы, женился четыре раза и кроме того имел связи с многочисленными любовницами. В процессе строительства империи он рано или поздно должен был задуматься о союзе с Елизаветой I, которая была на шесть лет моложе его. Впрочем, из этого вряд ли вышло бы что-то путное. У них не было ничего общего ни в характере, ни в личной истории. Елизавета провела годы в пренебрежении и заточении, но в ней чувствовалась живость и жизнерадостность. Она понимала, как играть роль королевы. Меланхоличного, склонного к догматизму Филиппа отец заранее готовил к управлению империей, но он, вместо того чтобы излучать уверенность, вел себя замкнуто и не доверял своим советникам и всему миру. В детстве недосягаемо высокое положение оставило сына Карла V практически без друзей. Его воспитывали отчужденным, холодным, замкнутым и безрадостным. В его присутствии полагалось соблюдать строжайший этикет. Смех считался почти неприличным. Филиппа II окружали священники, под видом товарищеских бесед внушавшие ему нужные нравственные принципы. Он презирал протестантов. Он никогда не смог бы разделить свой трон с протестанткой, а Елизавета всем своим существом восставала против мысли о том, чтобы обратиться в католическую веру и зависеть от мужа-католика – да и вообще от какого бы то ни было мужа.