Пират Его Величества

Шарп привел «Троицу» на Хуан-Фернандес, подчинившись требованиям рассерженной команды. Разочарованные рейдом на Ла-Серену, буканьеры проголосовали провести на острове Рождество, подальше от постоянной угрозы мстительных испанских галеонов. Гектор гадал, откуда морякам известно об этом отдаленном гористом островке. Хуан-Фернандес лежал в четырехстах милях от побережья Южной Америки, а для всех, за исключением испанцев, Южное море оставалось не нанесенной на карты загадкой. Однако на борту «Троицы» нашлись люди, которые знали об этом унылом и редко посещаемом клочке земли, где можно найти пристанище. У Гектора возникла мысль, что в тавернах европейских портов и карибских гаваней, где обычно собираются моряки, они рассказывали друг другу об острове, на котором можно отдохнуть, набраться сил и отремонтировать корабль.

Когда серым ветреным днем в начале декабря «Троица» приплыла на Хуан-Фернандес, остров был необитаем. Но было очевидно, что люди его посещали, потому что кто-то завез сюда коз. Животные размножились, и одичавшие стада бродили по поросшему невысокими кустами каменистому нагорью. Козье мясо было куда предпочтительнее мяса котиков, поэтому Дан и второй оставшийся гарпунер, еще один индеец мискито по имени Уилл, на целые дни уходили с мушкетами на охоту и возвращались с козлиными тушами на плечах. Однако не кто иной как Жак обнаружил наиболее убедительные подтверждения того, что другие моряки высаживались на остров для отдыха. Вскоре после высадки он поспешно вернулся к товарищам, лучась от радости и демонстрируя пучок зажатых в руке листьев и стеблей.

— Приправы и овощи! — с радостью крикнул он. — Кто-то разбил здесь огородик и оставил все расти! Смотрите! Репа, салат-латук, всякая зелень!

Команда «Троицы» устроилась на островке быстро и с удобствами. Натянув запасные паруса на ветви деревьев, сделали палатки, смастерили решетки, на которых жарили нарезанную ломтиками козлятину и рыбу, наполняли кувшины пресной водой из ручья, протекавшего через каменистую россыпь и впадавшего в залив. На Рождество Жак приготовил на всю компанию громадное блюдо омаров, зажарив их над костром. Омары — Жак настаивал на том, чтобы их называли лангустами, — ползали на мелководье во множестве, и можно было, просто походив в холодной воде, собирать улов руками, по дюжине за раз. В качестве закуски буканьерам была предложена капустная пальма — тонко нарезанные полоски листочков нежной почки, срезанной с пальмовой макушки.

Однако атмосфера продолжала оставаться крайне мрачной и подавленной. Команда ворчала, что добычи совсем мало. Разграбление Ла-Серены принесло по весу едва ли пятьсот фунтов серебра, а его пришлось разделить почти на сто сорок человек. Команда считала, что это сущие гроши, не стоящие того риска, на который они пошли; ситуация усугублялась и тем, что многие из недовольных проиграли награбленное за долгие, скучные дни, проведенные в море по пути на остров. Когда «Троица» добралась до Хуан-Фернандеса, большинство картежников и игроков в кости практически оказались без гроша, и они злобно ворчали, что их надули, поглядывая при этом в сторону капитана Шарпа. Не в силах подкрепить свои подозрения, проигравшиеся все равно были уверены, что он как-то их одурачил.

Чтобы забыть о препирательствах и злобных нападках, ставших обычными в лагере, Гектор взял за привычку каждый день отправляться в длительные прогулки. От приятной долины, где устроили свое убежище моряки, в глубь острова, минуя сандаловые рощицы и заросли гвоздичного перца, круто взбиралась узкая козлиная тропа. Гектор обнаружил, что после долгих недель, проведенных на борту корабля, ноги быстро устают — крутой подъем и петляющая среди густого кустарника тропа предъявляли мускулам серьезные запросы. Мышцы ног ныли, а ему предстояло еще час упорно карабкаться вверх, чтобы добраться до гребня узкого хребта, где он любил проводить время, в тишине глядя на океан и созерцая волны. Сегодня утром ему нужно не задерживаться, потому что в полдень намечался общий совет экспедиции, и он хотел вернуться в лагерь вовремя, чтобы не опоздать на совет. На голосование собирались поставить касающиеся всех вопросы: продолжит ли Бартоломью Шарп быть командиром и — что не менее важно — куда, покинув остров, направится «Троица».