Пират из высшего общества

Такую сумму Лоренс легко забывал в карманах своих многочисленных камзолов, но сейчас это было не главное. Он вскочил и поклонился новому знакомцу:

– Да, сеньор! Я с удовольствием поступлю к вам на корабль! – ответил он по-испански.

Через час де Графф, переодетый в костюм матроса испанского военного флота, вместе с командой сматывал швартовы на палубе выходящего в море 28-пушечного фрегата «Санта Магдалена», с интересом поглядывая на берег: там, среди толпы, шныряли подозрительные личности, наверняка разыскивающие его, Лоренса. Новичок уже успел поболтать с матросами, которые сразу дали ему уменьшительное прозвище «Лоренсильо», поскольку в свои девятнадцать лет парень был младшим на корабле.

– Тебя взяли на борт артиллеристом, приятель, но не думай, что будешь заниматься только своими пушками, – учил Лоренса матрос Игнасио, бывалый морской волк с гривой седых волос и золотой серьгой в левом ухе2. – Людей на борту не хватает, так что бездельничать тебе не придётся. Пойдём, я покажу тебе корабль, чтобы ты не заблудился во время аврала.

Де Графф в глубине души был потрясён таким поворотом событий, но отлично понимал, что иначе не смог бы перехитрить врагов и сохранить свою жизнь. В конце концов, он действительно мечтал о море, хоть и не планировал начать морскую карьеру с низшего звания. В числе других наук он изучал астрономию, мог проложить курс по звёздам и сориентироваться в открытом море. Под руководством фон Теттенборна он вместе с Виллемом Хендриком не раз проводил разбор известных морских и сухопутных сражений и был не прочь превратить теорию в практику. «Я совершу интересное путешествие, посмотрю мир, познакомлюсь с корабельным укладом, выучусь мастерству артиллериста. А через пару месяцев с каким-нибудь встречным кораблём можно будет вернуться домой и всё будет как прежде», – успокаивал себя молодой аристократ, ещё не зная, какие сюрпризы приготовила ему жизнь.

До самого вечера для новичка всё было необычно и интересно, но ночью он долго ворочался в своём гамаке и никак не мог заснуть. Он привык спать в полной тишине собственной роскошной спальни. Тяжёлый балдахин широкой и мягкой кровати гасил случайные звуки, а вся прислуга ходила на цыпочках, боясь потревожить покой своих господ. Здесь, на корабле, не просто была непривычная обстановка – постоянно раздавался какой-нибудь шум, который мешал уснуть: скрип обшивки, свист ветра в снастях, разноголосый храп соседей по кубрику. Время от времени сменялись вахты – одни матросы возвращались в кубрик, другие вылезали из гамаков и вразвалку выходили на палубу, грохоча по гулким деревянным трапам тяжёлыми башмаками. Вдобавок Лоренс замёрз, несмотря на то, что лёг спать в одежде: кубрик находился ниже уровня ватерлинии, и океанский холод пробирался сквозь корабельную обшивку. Голландец обладал прекрасным высоким ростом, а коротковатый гамак вынуждал его лежать в скрюченном положении. Когда он всё-таки вытянул затёкшие ноги за пределы гамака, хрупкое равновесие нарушилось, и ученик артиллериста вывалился на пол. Дрожа от холода, он снова забрался в гамак, повторяя сквозь зубы забористые и крайне неприличные испанские ругательства, которые почерпнул днём от матросов.

Но самым волнующим событием для наследника клана де Графф стало ночное посещение корабельного гальюна3. Дома для этой цели применялся ночной горшок, который прислуга наутро выплёскивала в канал, протекающий прямо под окнами. А на корабле требовалось выбраться из относительно тёплого кубрика на палубу, где дул пронизывающий ветер; затем пройти на нос корабля, перелезть в темноте за фальшборт, в бушпритную сетку4, и там заниматься своими делами под водопадом ледяных брызг от форштевня5. Позже, когда фрегат вошёл в зону штормов, сетка во время качки могла погрузиться в волну, и тогда требовалось одной рукой поддерживать штаны, а второй – мёртвой хваткой держаться за верёвки, чтобы не смыло за борт. А потом, в насквозь промокшей одежде, возвращаться в кубрик и снова лезть в свой неудобный гамак…

Так же непривычно обстояли дела с едой. Вместо серебра и фарфора здесь использовались деревянные миски, которые наполнялись из одного большого котла. Еда была далеко не изысканная и очень однообразная: рис и солёная свинина, по выходным – стакан грога. Но на свежем воздухе и при больших физических нагрузках аппетит так разыгрывался, что Лоренс быстро перестал воротить нос. Морской болезнью он не страдал совсем.

Новобранец поступил в обучение к старшему артиллеристу. После непривычной ночёвки парень находился в несколько шоковом состоянии, но крайне оживился, поняв, что здесь отлично пригодится аналитическая геометрия, которой его обучал Ян де Витт. Познакомившись с конструкцией имеющихся на борту пушек и уточнив вес их ядер, Лоренс исписал мелким почерком целый лист. Старший канонир посмеивался над «умничаньями» юнца, но тот с третьей попытки поразил парусиновый буй в ста пятидесяти метрах от борта.

– Сегодня нет ветра, – скромно заметил ученик артиллериста, – попасть было легко.