Пират моей мечты

Тут он снова прыснул со смеху, но через миг лицо его стало серьезным. Кашлянув, он негромко произнес:

– Но я не могу не признать, что отчасти вы правы: некоторые женщины, переодевшись в мужское платье, служили на кораблях матросами.

Серенити торжествующе улыбнулась и собралась было что-то добавить, но он остановил ее властным взмахом руки и продолжил:

– Но все они не были леди из хороших семейств, получившими приличное образование. Отнюдь. Это сплошь проститутки из портовых борделей или служанки из таверн. Неужто вы возмечтали добавить и свое имя к списку этих «почтенных» особ?

Серенити со вздохом подошла к окну и посмотрела на волны. Она набрала полную грудь соленого воздуха и с тоской подумала, что, как и всегда, дала себя увлечь несбыточным мечтам.

Повернувшись к нему, она вдруг решительно высказала все то, что давно ее тяготило:

– Вы не представляете себе, капитан Дрейк, что значит быть женщиной. Представьте, каково это, когда вам всю жизнь повторяют, что любые ваши желания вздор, потому что вы существо совершенно бесполезное и годитесь только как инструмент для продолжения рода. Начиналось все с вещей самых что ни на есть простых. «Не лазай по деревьям. Ведь ты девочка. Стыдись! Леди так себя не ведут. Не бегай так быстро, это не приличествует леди». Потом запреты стали распространяться на чувства и мысли. «Не повышай голоса. Не будь столь откровенна в высказываниях, не произноси вслух то, о чем думаешь. Не смейся слишком громко, не ешь помногу, не смей стричь волосы, не носи этот цвет». – Глаза ее наполнились слезами. – Вся моя жизнь – сплошная череда запретов.

Морган с непритворным сочувствием смотрел на ее печально поникшую голову. Ветер шевелил завитки каштановых волос на ее шее. Она казалась ему в этот миг такой беззащитной, совершенно потерянной.

Нет, он с трудом себе представлял, каково это – все время жаждать чего-то недоступного, ежеминутно выслушивать замечания, подчиняться запретам. Совершив побег с британского военного судна, он стал хозяином собственной судьбы и с тех пор никому не давал отчета в своих действиях. Быть свободным стало для него столь же естественно, как дышать.

– А теперь, – печально прибавила Серенити, – я слишком стара даже для того, чтобы стать родильной машиной.

Он едва расслышал ее негромкий шепот. И тотчас же подошел к ней и дотронулся до ее шелковистых волос.

Она взглянула на него через плечо с непередаваемым выражением печали и тихо вздохнула:

– Поймите, я хочу узнать наконец, какая она – свобода. Мне хочется взобраться вверх по реям и посмотреть на море из «вороньего гнезда».

– Вы сошли с ума.

– Этого нельзя исключать, – сухо проговорила она, снова становясь той невозмутимой и самоуверенной особой, какой он привык ее видеть. – Но таково мое условие. Ваше право принять его или отвергнуть.

Морган с улыбкой возразил:

– Вам ли ставить мне условия, мисс Джеймс? Ведь мы находимся в неравном положении. Я могу выбросить вас за борт на корм акулам, и ни одна живая душа об этом не узнает.

– Вообще-то да, – кивнула Серенити. – Но если бы вам самому не претила такая чудовищная расправа над беззащитной женщиной, вы давно бы уже это проделали. Позвольте напомнить вам собственные ваши слова: вы никогда не поднимали руку на безоружных.

– Черт побери! – усмехнулся Морган. – Хорошая у вас память, Серенити.

Она пожала плечами и деловито осведомилась:

– Ну так как же?

В этот миг у него мелькнула мысль, уж не спятил ли, чего доброго, и он сам. Возможно, ему пора на одну из коек в Бедламе.

– Ладно, ваша взяла. Но имейте в виду, я не дам вам никаких поблажек. Сами взберетесь на мачту, я только немного вас подстрахую.

– О большем я вас и не прошу.

– Никакого снисхождения.

Она гордо выпрямила спину и согласно кивнула:

– Ни малейшего.

Морган многозначительно улыбнулся. Вот он, шанс доказать ей, что женщины должны знать свое место, следовать природному предназначению – вести хозяйство, рожать и воспитывать детей. И он не собирался упускать такую возможность. Если подумать, как все оказывается просто: одна-единственная попытка подняться на мачту, и все вздорные мысли о женском равноправии и тому подобном разом вылетят из ее головы.

Ведь хочет она того или нет, но женщины – слабый пол. И она получит тому неоспоримое подтверждение.

– В таком случае, мисс Джеймс, соблаговолите облачиться в одежду вашего брата. А я подожду вас в коридоре.

Серенити потребовалось всего несколько минут, чтобы сбросить платье Лорелеи и натянуть панталоны Джонатана, его рубаху и жилет.

– Вот и я! – сияя улыбкой, воскликнула она, выходя из каюты. – В полной готовности подвергнуться величайшему риску в моей жизни.

– Вы вознамерились сломать шею, – буркнул он.

Она насмешливо-снисходительно покосилась на него.

– Я намерена взобраться наверх и посмотреть на бескрайний морской простор.

Морган развел руками:

– Воля ваша. Но если расшибетесь насмерть, вините в этом только себя. Я снимаю с себя всякую ответственность.

– Как бы не так! – усмехнулась она. – Я превращусь в привидение и стану преследовать вас до конца дней!