Пират (сборник)

Митька хищно следил за турманом. Шнурок от двери голубятни дрожал в его пальцах. Воробушкин с кастрюлей вышел из мастерской. Он взглянул на голубя и пожал плечами.

– Очень хороший голубь, а хозяин у него совсем дурак! Что голубь – кошка или собака, зачем ему бантик?

Голубь долго бродил по крыше, потом уселся против входа в голубятню у самой дверки и замер. Казалось, он решил просидеть здесь хоть до вечера, но во что бы то ни стало подкараулить исчезнувшую подругу. Митька снял с гнезда пеструю голубку и, связав ей крыло, вытолкнул на крышу. Турман волчком завертелся по крыше. Голубка ходила вокруг него павой и на его громкое, непрерывное воркование отвечала отрывисто тоненьким голоском.

Когда улеглась радость встречи, пара уселась на самом гребне крыши. Они ласкали друг друга клювами и все время кивали головами. Снизу казалось, что они ведут неслышную, затяжную беседу, тщетно пытаясь убедить друг друга. Иногда голубь срывался с крыши, летал низко над самой голубятней, почти задевая крыльями голубку. Она приподнималась, вытягивала шею, расправляла крылья и… оставалась на месте.

Налетавшись, голубь садился с ней рядом. Она кивала ему головой, гладила шею, перебирала перышки, тихо, едва слышно, ласково ворковала и, переваливаясь с ноги на ногу, шла к дверям, на каждом шагу оборачиваясь и снова кивая ему головой. Голубь провожал ее до дверки, не отставая ни на шаг, и каждый раз замирал у входа. Потом разом они начинали звать друг друга.

Митька приседал на корточки, старался громко не дышать и ждал, чтобы этот голубь еще раз переступил порог голубятни. Теперь он его уже не выпустит, пока у турмана не выведутся дети.

Белый турман гудел протяжно, вытягивал шею, заглядывал внутрь, часто вздрагивал, косился на стальную сетку и оставался на месте. Не дождавшись голубя, голубка вылезала снова на крышу.

Этот спор продолжался весь день. Десятки раз голубь поднимался на воздух, и десятки раз уходила с крыши голубка. Мальчики несколько раз сменялись на посту у шнурка от дверки. Из мастерской выходил Воробушкин и, сердито ворча, уговаривал турмана.

– Ну, чего сидишь? Чего здесь не видел? Иди в гнездо. Зачем зря летать? Детей выводить надо.

Но уговоры не действовали на голубя, и недовольный Воробушкин возвращался в мастерскую. Уже стемнело, когда голубка последний раз ушла на чердак и осталась там на ночь. И в сумерках, едва различая предметы, белый турман улетел домой в купол. В следующие дни повторялись те же сцены, только голубка с каждым днем все больше и больше времени проводила в голубятне и реже выходила на зов голубя.

Другие голуби были заняты устройством гнезд, высиживанием птенцов, и турман сиротливо целыми днями сидел один на крыше. Мальчикам наскучило стоять на часах, и они уговаривали Воробушкина разрешить им поставить силки.

– Зачем силки, начнет рваться, искалечится… – не соглашался Воробушкин.

Ему очень нравился голубь, и он часто за ним наблюдал.

Этот турман вел себя очень непонятно. Он одинаково оживлялся как при виде летящих мимо домашних, так и диких голубей. Один раз Воробушкин увидел, как турман, соскучившись сидеть в одиночестве на крыше, присоединился к дикой стае и вместе с ней долго бродил по улице, разыскивая корм. После неволи его ничем нельзя было заманить в голубятню. Если бы не бантик, все еще торчавший из-под крыла турмана, Воробушкин давно решил бы, что это отбившийся от рук, одичавший голубь.

Но за это время чья-то рука несколько раз заботливо поправляла развязавшуюся тряпочку, и вместе с тем этот хозяин совсем не дорожил таким замечательным, голубем, беззаботно отпуская его на целые дни летать по чужим крышам.

Воробушкин знал толк в голубях. В его голубятне летуна, равного этому турману, не было. Воробушкин мечтал приручить этого голубя, но с каждым днем все больше и больше сомневался в успехе и наконец, совсем отчаявшись, приказал гнать его прочь.

– Не надо нам этого разбойника! Турман, если он нашел дорогу к диким, уже не турман и для голубятни не годится.

Теперь, когда турман опускался на крышу, мальчики по приказанию Воробушкина встречали его комьями земли и палками и гнали прочь, а он упорно возвращался назад. Согнанный с голубятни, он садился на крышу одного из соседних домишек. Уже давно не откликалась на его зов и не появлялась запертая в клетку голубка, но каждый день, хоть на несколько минут, белый турман прилетал на голубятню. В голубятне подрастали молодые голуби, и Воробушкин начал беспокоиться, чтобы этот бродячий турман не увел их за собой из дома. Не находя иного способа избавиться от белого турмана, он разрешил мальчикам пустить в ход силки.