Пират

— Капитану Берту требовались только молодые люди, капитан, и он не хотел брать женатых. Я женат и немолод.

Я едва не пропустил мимо ушей второе слово.

— Постой! Ваш корабль захватил капитан Берт?

— Да, капитан. Он самый.

— Вы его знаете? — спросил Жарден.

— Он мой старый друг, — кивнул я. — Я бы хотел объединиться с ним.

В следующий миг на палубе раздались крики.

Глава 13 БЕГСТВО, УБИЙСТВО И ВОССОЕДИНЕНИЕ

Вы знаете шутку про черепаху, ограбленную двумя улитками? Когда полицейские спрашивают у нее, как выглядели улитки, она говорит: «Ну-у… не знаю… Все… произошло… так… быстро…»

Здесь было примерно то же самое. На самом деле, вероятно, все продолжалось минут пятнадцать — двадцать. Но Жарден, Антонио и я носились по палубе как сумасшедшие, орали на людей, отдавали приказы, и мне показалось, что все закончилось, не успев начаться.

Выбежав на палубу, мы увидели испанский галеон, идущий к нам на всех парусах полным бакштагом. Команда Жардена разрифливала паруса со всей возможной скоростью, то есть довольно медленно, и пыталась привести «Розу» в движение. Азука визжала дурным голосом, и первое, что я сделал, это заставил ее умолкнуть.

Второе немногим отличалось от первого. Впередсмотрящий, не заметивший испанца, покуда он не подошел к нам почти вплотную, по-прежнему истошно вопил с верхушки мачты. Я поднялся на марс и велел парню заткнуться к чертовой матери, спуститься вниз и заняться каким-нибудь делом. А потом помог разрифить грот.

«Магдалена» успела поднять больше парусов, чем мы, — у Ромбо было гораздо больше людей, — и уже стреляла из кормовой пушки. Носовые орудия испанца открыли ответный огонь, и пушечные расчеты на нем действовали быстрее наших. Я бы попытался ввести в бой кормовые орудия «Розы», если б они на ней были. Но таковых не имелось.

Мне бы хотелось сказать сейчас, что мы понеслись по ветру. «Магдалена» понеслась и вскоре оказалась за пределами дальности огня. Пошли Бог нам опытную команду и великую удачу, возможно, нам бы тоже удалось бежать. Но Он не даровал нам ни первой, ни второй. Под конец я просто надеялся, что испанец погонится за «Магдаленой» и оставит нас в покое.

Этого не случилось. Я стоял на юте, пытаясь сообщить о нашей готовности сдаться, когда испанец дал по «Розе» бортовой залп, которым убило двух или трех человек и снесло грот-мачту. Затем испанский капитан принял нашу капитуляцию. Я был готов расцеловать его. Можете смеяться надо мной, коли хотите, но всего секундой ранее я был уверен, что все мы погибнем через пять минут.

Было бы здорово, если бы меня привели к нему для некой остроумной беседы. Я видел такое по телевизору в одном фильме про пиратов. У нас дело обстояло иначе, и я даже не узнал имени испанского капитана. Добрая сотня испанцев взяла нас на абордаж, и нас крепко поколотили. Потом испанский офицер — молодой парень, вероятно, носивший низшее офицерское звание, — приказал связать нам руки за спиной.

Именно тогда Антонио завопил, что он не пират, мол, его взяли в плен на «Сан-Матео» и так далее. Я подобрался к испанскому офицеру достаточно близко, чтобы подтвердить правдивость этих слов. Я сказал, что я пиратский капитан, это мои люди, а Антонио наш пленник. Разумеется, я надеялся, что Антонио поможет нам, если его освободят. За лишнее беспокойство я получил удар в зубы, сбивший меня с ног, а Антонио бросили в трюм вместе со всеми остальными.

В моей жизни бывали моменты и хуже, но тот был достаточно скверным. Когда мы все спустились в трюм, испанцы задраили люк. Там стало темно, как в коровьем брюхе. Кто-то начал сыпать проклятьями по-французски. Ругался парень виртуозно, и прошло немало времени, прежде чем он начал повторяться. Наконец я велел ему заткнуться. У меня все еще болела челюсть, и я не особо любезничал.

— Ты больше не капитан! Ты висельник! Все мы здесь висельники!

— Верно, — сказал я. — Именно это я и надеюсь довести до твоего сознания. Если хочешь болтаться на рее, продолжай сквернословить, и я вздерну тебя при первой же возможности.

Он принялся обзывать меня поносными словами, но еще не успел разойтись, когда женский голос прошептал:

— Хочешь, я его прирежу, Крис? У меня твой нож.

— Азука?

— Кто же еще? — Она поцеловала меня. — Или я по-прежнему слишком черная? Даже здесь?

— Я никогда ничего не имел против черных. Разрежь веревки, будь добра.

Она пощекотала мне подбородок.

— Позволь мне сперва всадить в него нож. Я преподам ему хороший урок.

Видимо, Жарден услышал нас. Он рявкнул:

— Заткнись, Мише!

— Всем плевать на твои приказы, висельник!

— Пожалуйста, поцелуй его в щеку за меня, а потом нанеси там два пореза, — сказал я Азуке. — Глубокие царапины, не более того: он нам еще понадобится. В виде креста, хорошо? Не обязательно правильного. Можешь сделать это? Ноги у него свободны — не исключено, он попытается пнуть тебя.

Азука повысила голос:

— Если он меня пнет, я его прирежу, независимо от твоих распоряжений.