Пиратское Просвещение, или Настоящая Либерталия

Филлипс усилил давление на сотрудника, когда узнал о том, что на Маврикии и Реюньоне собираются завести сахарные плантации – готовый рынок поблизости. Не совсем ясно, что у него было на Болдриджа, но очевидно нечто серьезное, поскольку в 1697 году старого пирата удалось довести до акта самоубийственного предательства: он заманил несколько десятков своих малагасийских союзников, «мужчин, женщин и детей», на торговое судно и в цепях отправил их за океан [29]. Когда это стало известно, вожди местных кланов, по-видимому, решили, что их радушный прием употребили во зло, и спустя несколько месяцев предприняли общую атаку на порт Сент-Мари и пиратские поселения на материке. На Сент-Мари была разрушена крепость, трем десяткам или около того пиратов перерезали глотки: спастись в море удалось лишь горстке. Похоже, что на материке пиратам было легче отбиться от нападавших (которые, возможно, просто пытались донести предостережение): в некоторых случаях их действительно смогли предупредить, а по крайней мере в одном (речь идет, должно быть, о самом крупном портовом городе Амбонавула, позже Фульпуэнт) – малагасийские союзники даже были готовы их защищать [30].

Болдриджу повезло. Во время нападения туземцев он был в отъезде на Маврикии; проведав о том, что произошло, он немедленно отправился в Америку. Спустя шесть месяцев его сменил другой коммерческий агент, некто Эдвард Уолш; вскоре после того снова появились сообщения о процветающем городе на острове, приютившем сотни флибустьеров. Крепость всё же так и не была отстроена заново. Торговля рабами на острове Сент-Мари прекратилась. Но и торговля награбленным сильно затруднилась: всемирная слава Эвери, позже капитана Кидда (который также имел базу на Сент-Мари), со временем подвигла власти в Лондоне и Нью-Йорке на более решительные действия. Снабжение преступников объявили вне закона, была осуществлена в большей степени символическая карательная экспедиция (обнаружить пиратов тогда не удалось). К тому времени большинство пиратов проживало уже на материке, и отношения их с малагасийскими хозяевами, судя по всему, изменились [31].

Настоящая Либерталия I. Амбонавула

Итак, в 1697 году поселенцы-пираты чуть было не разделили судьбу всех предшествующих и несостоявшихся колонистов-европейцев на этом острове. Выжить поселенцам позволили лишь хорошие отношения с их малагасийскими соседями на материке. Перемены в отношении к работорговцам были особенно драматичными. Вместо того, чтобы участвовать в работорговле, пираты в итоге фактически обороняли от нее побережье напротив острова Сент-Мари, поскольку открытое нападение на суда работорговцев или завладение ими исподтишка (часто при потворстве команды, которая таким образом сама становилась вне закона) сделалось для них основным способом приобретения новых кораблей. Это обстоятельство, а также страх перед новыми мятежами, кажется, имели следствием серьезные перемены в отношении пиратов к конфликтам. В то время как люди вроде Болдриджа наживались на местных беспорядках (в ходе которых появлялись пленные) и славились умением их разжигать, пираты, согласно сведениям капитана Джонсона, постепенно осознали, что в их интересах вести себя противоположным образом.

Во «Всеобщей истории грабежей и смертоубийств» главный герой этого периода (после мятежа) – человек по имени Натаниель Норт. Норт был жителем Бермудских островов, которого понудили вступить на службу в королевский военно-морской флот и который в 1698 году стал мятежником. В литературе его обычно изображают пиратом по обстоятельствам и необычайно справедливым. После ряда авантюр и злоключений, как говорили, он оказался в команде захваченного индийского судна, имевшего на вооружении пятьдесят две пушки и переименованного в «Непокорность». Лишившись якоря у Форт-Дофина, корабль дрейфовал, пока на Рождество 1703 года не вошел в бухту, известную как Амбонавула. Похоже, это был какой-то значительный малагасийский город: существует несколько упоминаний у пиратов о нем как о месте стоянки судов, где закупали рис и другую провизию; некоторые пираты пытались там обосноваться, хотя впоследствии от этой идеи отказались [32]. Норт, кажется, решил попробовать еще разок. С ним всё еще был десяток с лишним членов прежнего экипажа индийского судна. Как-то ночью, когда судно осталось без присмотра, Норт намекнул, что настал, быть может, удачный момент забрать им свое судно и плыть домой. Так они и сделали. На другой день, когда люди Норта поняли, что произошло, он выбранил их за беспечность, после чего пираты благодушно смирились с потерей и решили подождать, пока закончатся рождественские праздники, чтобы потом уже разобраться, что тут можно придумать. Важно, что они приняли решение сохранить организацию своего коллектива и на суше и выбрали Норта «капитаном» поселения. Согласно Джонсону,