Пиратское Просвещение, или Настоящая Либерталия

Дом Плантейна был построен настолько просторным, насколько позволяли условия самóй местности; для отдыха и развлечения у него было великое множество жен и служанок, коих он держал в строгом повиновении; по английскому обычаю они звались у него Молл, Кейт, Сью или Пегг. Дамы эти носили драгоценные шелка, иные же и ожерелья с бриллиантами. Со своей территории он частенько приезжал на остров Сент-Мари, где начал восстанавливать части укреплений капитана Эвери [35].

Плантейн обосновался на Мадагаскаре именно в ту пору, когда здесь процветали легенды о Генри Эвери, а посланники вымышленного пиратского государства в поисках союзников объезжали европейские дворы. Отсюда упоминание об «укреплениях Эвери», которые, конечно, на деле были старой факторией Адама Болдриджа в бухте Сент-Мари, разрушенной во время мятежа в 1697 году. Плантейн, кажется, делал всё от него зависящее, чтобы поддержать легенду [36]. В то время как описание Даунинга внешне заслуживает доверия, едва ли не всё в его повествовании похоже на небылицы, рассчитанные на то, чтобы произвести впечатление на легковерных иноземцев. (Одной из самых красочных деталей описания Даунинга являются хоры малагасийцев, распевающих хвалебные гимны в честь своих завоевателей: «в конце же почти всякого стиха повторялся рефрен: „Плантейн, король бухты Рантер“; что, наряду с танцами, которые исполняли красивые туземцы, очевидно, изрядно тешило его самолюбие» [37]. Поскольку Даунинг малагасийского языка не знал, то мы, естественно, не можем судить, о чем на деле распевали туземцы.)

Упоминает Даунинг и о встрече с командующим малагасийскими войсками Плантейна – человеком, которого он называет «мулат Том» или просто «молодой капитан Эвери», ибо последний выдавал себя за сына самого́ легендарного пирата.

Этого мулата Тома так боялись, что люди, казалось, начинали трепетать при одном уже его появлении. Его не раз хотели сделать королем, но он ни за что не соглашался принять этот титул. Он был высокого роста, весьма ловок; лицо его было не лишено приятности… Волосы его, длинные и черные, как у малабаров или у индусов Бенгалии, убедили меня в том, что он и вправду мог быть сыном капитана Эвери, раз так походил на одну из плененных на мавританском судне индийских женщин, среди которых была и дочь Великого Могола. Это очень вероятно, ибо он говорил, что не помнил матери… покуда ему не сказали: когда его мать умерла, он был еще младенцем [38].

Опять же, поскольку в действительности Эвери не доставлял когда-либо на Мадагаскар индийских княжон, это может быть лишь чистейшей фантазией Даунинга; однако между тем становится ясно, что принимающие коммадора вволю повеселились, соревнуясь, кто сильнее произведет впечатление на наивного англичанина. Даунинг же аккуратно записывал всё, что ему говорили: как Плантейн ввязался в войну с королем сакалава Тоакафо («которого пираты звали Длинный Дик, или Дик-король») [39] после того, как ему было отказано в руке внучки короля; как это имело следствием сложную и тем более неправдоподобную череду кампаний, в ходе которых армия Плантейна маршировала взад и вперед через весь остров, левый фланг под шотландским флагом, а правый – под датским; как, наконец, после большого кровопролития, хитроумных уловок и ужасающих расправ они овладели портами Масселаж, Сент-Огюстен, Форт-Дофин и всеми населенными пунктами, расположенными между ними. Ныне Плантейн правил островом Мадагаскаром единовластно.

По сути, в конце своего повествования Даунинг, сильно противореча самому себе, отмечал, что после всех побед Плантейн всё же поселился с внучкой Дика-короля, названной в память об ее отце-англичанине Элеонорой Браун, – убежденной христианкой, которую он нежно любил, несмотря даже на то, что к моменту их брака она уже была беременна от другого мужчины. Вместо того, чтобы поставить её над всеми своими женами и служанками, он

передал ей управление всеми домашними делами, разжаловав некоторых из своих прежних жен… Он одарил ее самыми наилучшими драгоценными камнями и бриллиантами, которые имел, и назначил в услужение ей двадцать девочек-рабынь. Именно с ней хотелось быть господину Кристоферу Лайлу; однако за одну того попытку Плантейн уложил его на месте [40].

Завершается повесть свежими морскими сплетнями, собранными спустя несколько лет. Не требуется великого искусства читать между строк, чтобы представить, что должно было произойти. Объявив себя «великим королем Мадагаскара», Плантейн во множестве продавал военнопленных на проходящие британские суда, пока не осознал, что положение его стало столь же ненадежным, как некогда у Болдриджа, и (будучи, вероятно, предупрежден своим «генералом» Томом о том, что вскоре он может разделить и участь Болдриджа) вместе с супругой и детьми покинул бухту Рантер ради зеленых долин Индии.

Некоторые проблемы с хронологией