Пираты

А теперь давайте проследим за судьбой остальных буканьеров, оставшихся на время в тени, чтобы затем принять участие в «смелых и опасных представлениях, разыгравшихся на берегах южного моря», о которых писал мистер Бэзил Рингроуз.

Судовая команда, шедшая раньше с Коксоном, выбрала предводителем популярного капитана Сокинса. Много дней они плавали в Панамской бухте, грабя корабли, заходящие в порт.

15 мая они бросили якорь в Пуэбла-Нуэве, где Сокинс и Шарп высадились с отрядом из 60 вооруженных человек, и пошли в атаку. На этот раз испанцы готовились к нападению: они соорудили новые брустверы и вырыли окопы. Сокинс, «любимчик всей нашей компании», возглавил атаку и был убит.

Следовало избрать нового командира, и выбор пал на «певца моря и доблестного предводителя» – капитана Бартоломью Шарпа. Решили напасть на Гуаякиль, где, по словам одного пленника, «мы могли оставить свое серебро и нагрузить суда золотом». Но вначале «Святая Троица» пристала к Горгоне, или, как его еще называли, острову Шарпа, где буканьеры отремонтировали мачту. Мистер Рингроуз рассказывает, как они убили большую змею одиннадцати футов длиной и четырнадцати дюймов в окружности, а также о том, что «каждый день видели китов и дельфинов, которые дважды появлялись и ныряли под корабль. Мы стреляли в них несколько раз, но пули лишь отскакивали от их тел». На Горгоне они добыли какое-то количество «превосходной еды», и теперь прием пищи доставлял им неслыханное удовольствие: на тарелках появлялись индейские кролики, обезьяны, змеи, устрицы, небольшие черепахи и всякие сорта рыбы. «Дни проходили в ловле ленивцев – зверей, которые вполне заслуживают своего названия», но попадали ли они в котелки, мистер Рингроуз не уточняет.

На острове они потратили так много времени в пирах и стрельбе, что было решено плыть не в Гуаякиль, а в Арику. Ее настоятельно рекомендовал «один старик, говоривший, что серебряные слитки из рудников были перенесены в Арику для погрузки на суда и отправки в Панаму». И он не сомневался, что «мы сможем грабежом добыть по крайней мере по две тысячи фунтов на каждого».

Так началось длинное плавание к чилийскому городу. Чтобы хоть как-то скоротать время, буканьеры нападали на проходившие мимо испанские корабли. С каждого судна они забирали трофеи, в которых нуждались, но непременно захватывали на борт «Святой Троицы» узников, какого бы они ни были социального положения. Некоторые из пленников оказывались настолько разговорчивыми, что легковерные буканьеры получали массу сведений (правда, далеко не всегда достоверных.).

Одним из наиболее словоохотливых являлся капитан Перальта, плененный в Панаме, который стал весьма популярной личностью на корабле. По мере того как судно медленно двигалось к югу, испанцы выполняли роль «гидов» по Перу и Чили. Так, когда они оказались напротив небольшого поселения Тамби, капитан Перальта вспомнил, что «это стало первым местом в этих краях, населенным испанцами. Тогда на берег сошел священник с крестом в руке, а десять тысяч индейцев стояли, уставившись на него. Когда из лесу вышли два льва [8], он спокойно возложил им на спины крест, и индейцы тут же пали ниц и стали молиться. Более того, эти два льва, следовавшие за ними, повторяли их движения. Так животные дали понять индейцам превосходство христианской религии, которую те вскоре приняли».

Подобными интересными историями капитан Перальта завоевывал себе популярность среди пиратов и помогал коротать утомительные часы во время скучного плавания к Арике. Наконец, 26 октября они добрались до места назначения. Буканьеры, оставив корабль, поплыли на шлюпках к берегу, чтобы атаковать. К их «величайшему сожалению и раздражению», вся прибрежная полоса чернела от вооруженных испанцев, поджидавших их.

Разочарованные таким приемом буканьеры высадились ниже по берегу, у Ла-Серены, довольно большого города, предметом гордости которого являлись семь церквей. Но и здесь жители вовремя получили предупреждение и успели скрыться в горах со своими драгоценностями. Так что пиратам пришлось довольствоваться отдельными грабежами и поджогами.

Увлекшись, они чуть не потеряли свой корабль. Ночью чилиец на надутой воловьей шкуре подплыл к «Троице», подобрался под корму и, запихав паклю и серу между рулем и ахтерштевнем, поджег корабль. «Наши люди, удивленные и встревоженные дымом, бегали по кораблю, подозревая в поджоге пленников. Видимо, так бедолаги надеялись обрести свободу и уничтожить нас». Однако место пожара вовремя обнаружили, и он был потушен. Буканьеры продолжили путь на юг.