Пираты Балтийского моря. Третья книга (СИ)

-- Так говоришь, что пощады от него не нам будет! -- взревел взбешённый магистр. -- Зря я не поручил своим воинам сыскать этого волчонка в тот же самый день! Его нужно было сжечь вместе с упрямым отцом-язычником, причём вместе -- на одном костре, чтобы они не мутили разум честных, истинных католиков и не склонял людей к богохульству и подрыву устоев нашей государственности! Один лишь совершенно никчёмный акт снисходительности и милосердия к последышу язычника и сколько бед, страданий и проблем в результате этого! Нет, нельзя быть милосердными к язычникам. Этот случай с нашими кораблями яркий пример тому. Отныне я приказываю называть этого еретика и язычника не иначе, как: "Главный Враг Ливонского ордена".

Магистр нервно прошёлся по Звёздному залу и остановился напротив секретаря.

-- Пиши! -- приказал он. -- Отныне никто из поданных Ливонии под страхом отлучения от церкви и признания его пособником дьявола не смеет оказывать нашему главному врагу помощь и какое-либо содействие! Я требую принять все необходимые меры к его поимке! Объявить по всем комтуриям ордена мои требования о его поимке и немедленного препровождении в Венденский замок, для предания нашему справедливому суду! Немедленно перепиши моё повеление столько, сколько необходимо и разошли его всем нашим братьям, во все комтурии, причём, незамедлительно! Ещё, организовать пять, нет -- шесть боевых кораблей для тщательного прочёсывания Балтийского моря. Незамедлительно свяжитесь с Датским и Шведским королевствами, и запроси об их содействии в поимке особо опасных преступников и сообщите им, что они вправе уничтожать всех противящихся им пиратов, за исключением главаря. Корабли и груз они могут оставить себе в качестве компенсации за их благородную помощь. Главаря же, в случае его успешной поимки, пусть передадут в наше распоряжение! Мы сами найдём для него самую страшную кару! Он горько пожалеет, что вступил на путь борьбы с нашим орденом! Исполняйте, секретарь! А тебе, капитан, поручаю: подобрать новую команду на боевые корабли из числа способных к ведению морского боя ландскнехтов и подготовить их к самому суровому испытанию! Ты у меня собственной кровью будешь смывать свой гнусный позор перед братьями ордена! Запасись в должном количестве порохом, и проверь исправность всех орудий на кораблях! Назначаю тебя, на время поиска Главного Врага Ливонии, исполняющим обязанности капитана морской карательной экспедиции в составе шести кораблей Ливонского ордена! Поймай, и доставь мне этого богоотступника живым или мёртвым, но лучше всё-таки живым! Я, лично, хочу лоскут за лоскутом сдирать с этого наглеца кожу и поджаривать его кровоточащее мясо на медленном огне!

Когда магистр, наконец, остался в Звёздном зале один, он посмотрел на ярко-красный камень серебряного перстня, который он теперь постоянно носил на указательном пальце правой руки и слегка потёр его. Он сейчас вспомнил о хозяине этого перстня, и тот не заставил себя долго ждать. В кресле, рядом с его рабочим столом появился уже хорошо знакомый ему гость: черноглазый, черноволосый, в чёрном одеянии и в такой же чёрной шляпе с широкими полями, которая скрывала от собеседника его глаза. Гость никогда не снимал её ни перед кем, кроме того, кто его создал. Поэтому магистр ничего не мог сказать о внешности своего визави. Он одновременно и боялся его, и тянулся к нему. Ему было страшно произносить истинное имя своего гостя, даже самому себе. Он вздрогнул от его раскатистого, рычащего голоса, раздающегося одновременно со всех сторон огромного зала.

-- Я возлагал на тебя надежды, магистр, а у тебя вновь затруднения, -- усмехнулся гость в чёрном.

-- Хочу спросить у тебя совета, или, если это возможно, то лучше -- помощи, -- произнёс магистр, пытаясь подавить в своём голосе непроизвольно проявляющуюся заискивающую интонацию.

-- Ты хочешь поймать того, кого тебе поймать не суждено по определению? -- рассмеялся гость.

-- Почему это не суждено? -- непроизвольно удивился фон Плеттенберг.

-- Потому, что ты пытаешься поймать того, кто тебе в любой момент может подставляет лишь свою тень, а ты будешь уверен, что его тень и есть он сам. Ты можешь гоняться за его тенью вечно, хотя вечность -- это уже не для тебя, ибо ты смертен, магистр, а он, как тебе это не прискорбно, -- нет!

-- Не понял тебя! Ты видно смеёшься надо мной!

-- И не думал смеяться!

-- Тогда объясни мне, что ты имеешь ввиду? Ты хочешь сказать, что я смертен -- в отличии от этого язычника. Ты хочешь меня убедить в том, что он бессмертен? Я правильно тебя понял? -- в голосе магистра появились обиженно-истеричные нотки.

-- Ну, как тебе это попроще объяснить? Ты пытаешься поймать живое пламя, порождённое жаждой мести. Всё, к чему хоть слегка прикоснётся это пламя, будет уничтожено и тебе никогда не остановить этого процесса. Тебе такое просто не под силу! Ты лишь смертный человек, и пытаешься тягаться с силами, природу которых ты не понимаешь, но потешить своё самолюбие ты, конечно, можешь.

-- Но ведь любое пламя можно погасить? -- осторожно заметил магистр.