Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)

– Вовсе нет. Но я затрудняюсь передать в своем рассказе речь господина де Невиля.

– Почему?

– Анри, насколько я вас знаю, вы, с вашей ангельской душой, с вашей скромностью, даже, я сказал бы, невинностью…

– Но Ролан, какая связь между сном Оливье и моей ангельской душой?

– Творческая дилемма, – серьезно сказал Ролан, – Или я вам рассказываю сон Оливье без купюр, так или примерно так, как он нам его рассказывал, или редактирую его для вашего восприятия. Но тогда будет не так живо, не так колоритно, не так художественно.

– Если вы считаете, что ругательства и непристойности, которыми украсил свой пьяный бред барон де Невиль, придадут рассказу художественность, я согласен на вашу редакцию.

– Хорошо, – согласился Ролан, – Я буду кашлять в тех местах, где Оливье выражался слишком крепко.

– Я не замечал до этого путешествия, чтобы Оливье сквернословил, – заметил Анри де Вандом, вспомнив галантного кавалера, каким знали в высшем обществе барона де Невиля.

– Да и я давно знаю Оливье. Можно сказать, с детства. Мы же с ним земляки. И я готов поклясться на библии, что господин де Невиль честный человек и благородный дворянин. А сегодня он перепил. Но такая беда может случиться со всяким.

– Не со всяким, – убежденно сказал Анри, – Со мной не может! Я пью только шампанское и то понемногу.

– А я пиво, – сказал Ролан, – Тоже немножко. Шампанское слишком дорогое вино. Вот когда напишу мемуары, издам их, заработаю кучу денег, тогда буду пить шампанское сколько захочу! Впрочем, к тому времени я, надеюсь, совершу какой-нибудь блистательный подвиг, и меня примут в мушкетеры! Д'Артаньян меня знает. Он обещал. ''Подрасти немножко, малек'', – так сказал господин Д'Артаньян, когда мы с ним возвращались из Шайо, когда туда сбежала от короля Луиза де Лавальер.

Вандом подумал, не уточнить бы детали, но, нахмурясь, промолчал.

– А мушкетеры пьют шампанское – хоть залейся! И денег у них немерено.

– В этом я сомневаюсь, – скептически заметил Анри.

– В чем? В моих словах?

– О! В том, что вы совершите что-нибудь героическое, Ролан, я не сомневаюсь. И в том, что мемуары напишете. Я сомневаюсь в том, что господа мушкетеры сказочно богаты. Они просто создают такое впечатление. Это традиция такая. Так повелось. А сами порой без гроша за душой, но разыгрывают богатеев так умело, так по-гасконски, что сам Фуке покажется нищим рядом с людьми господина Д'Артаньяна. Но стоило ли тогда вам бежать от короля!

– Стоило, Анри, еще как стоило! Но – вернемся к нашим баранам.

– Давно пора, – сказал Анри, – Я сам верю в вещие сны, и мне интересно знать, что за сон такой приснился барону.

– ''Снилось мне, – заговорил барон, наполнив пивом новую кружку и время от времени делая мощный глоток, – снилась мне вот эта самая палуба. Все вроде идет своим чередом, тихо-мирно. И вдруг, откуда не возьмись – корабль! Больше нашего! Да-да, больше, не ухмыляйтесь, юноша, я вам точно говорю! Пушки свои – кхм!- ''разэтакие'' на нас нацелили, уроды – кхм! – "разэтакие"! Наши, как увидели, столпились все у борта, а вражий корабль подошел к нам совсем близко…'' Барон отхлебнул пива и продолжал с самым серьезным видом: ''А потом вышел их начальник, в чалме, рыжебородый такой бычара…''

– Сам Барбаросса, не иначе, – усмехнулся де Сабле.

– Вы угадали, юноша, – важно сказал барон, – это был не кто иной, как разтакой-разэтакий сукин сын Барбаросса, главарь этой – кхм! – разтакой пиратской шайки. Он поднес рупор ко рту и заорал нам:

– Сдавайтесь, необрезанные паписты!

– Сдавайся сам, обрезанный ишак! – заорал я в ответ''. Мы все расхохотались, и тогда барон…''

– Минутку, – прервал Анри барабанщика, – Что такое "необрезанный"?

– Разве вы не знаете? – удивился Ролан.

Анри покачал головой. Ролан фыркнул.

– Вы скажете, что у меня нет чувства юмора, но я не понимаю, что в этом смешного, и почему вы все смеялись? Они что, нам головы хотели отрезать?

– Нет… не головы…

– Это опять какая-нибудь непристойность? – начал догадываться смущенный Вандом.

– Не знаю даже как сказать… У мусульман есть обычай…

– Я знаю: они верят в Аллаха, не едят свинину и не пьют вина. И содержат женщин по нескольку сот душ в своих гаремах. И еще какие-то особые приметы… помнится, об этом была речь. Полумесяц в виде татуировки.

– Вожак шутил тогда, Анри, а вы так и не поняли! Что ж, объясню вам, чем отличается необрезанный папист от обрезанного ишака.

Но, едва Ролан приступил к объяснению, как Анри де Вандом, вспыхнув до корней волос, заткнул уши указательными пальчиками и затряс головой, завопив:

– Прекратите вашу похабщину, Ролан! Слышать ничего подобного не желаю!

Барабанщик вытаращил глаза.

– Да-а-а, Вандом, – только и сказал он, – Шли бы вы в монахи. Там вам самое место. Дайте обет целомудрия и ходите, потупив глазки, увидев декольтированных женщин.

– А вы пялились на декольтированных дам?

– Воспитанные люди не пялятся на декольте, а посматривают… украдкой. И право, было на что посмотреть! Чем больше я вас узнаю, тем больше дивлюсь на вас.

– Чему вы дивитесь?

– Что в наше время может быть такой агнец, как вы, Анри де Вандом.