Пираты московских морей

Лизавета сделала Фризе знак глазами: по боковой лестнице, почти бегом, поднималась вверх Большая Берта. Она даже не оглянулась на троицу, стоящую посреди холла. Секунда — и она скрылась за поворотом. У сыщика екнуло сердце. Наверное, оно дало сигнал, что видит он ее в последний раз.

— Ни фига себе! — выругался сыщик. — Даже ручкой не помахала!

— Ты чего, Володя? — спросил Ростик, отвлекаясь от зеркальной стены.

— Учу Лизавету крепким русским выражениям.

— Ну… — пробормотал сбитый с толку профессор. — Мне пора бежать. Приезжайте к нам погостить. — Он сделал прощальный жест и потопал не к лифту, а к лестнице, которую так стремительно преодолела Берта. Фризе подумал, что Ростик увидел ее пробежку в зеркале.

— Мы тоже поднимемся в апартаменты, — сказала Лизавета. — Закажем туда ужин, а потом нас ждут, лихи минуты.

За те секунды, которые они провели в лифте, поднимаясь на третий этаж, Фризе не проронил ни слова. Стремительно улепетывающая по лестнице Берта разбудила в нем какие-то неясные ощущения. Для того чтобы эти ощущения обрели форму догадки, Владимиру не хватило времени: лифт потратил на подъем не больше двух секунд.

Подруга молчала, стараясь прятать лукавую улыбку. Но это плохо ей удавалось.

— Ну, бабы, ну, бабы! — с чувством выпалил сыщик, когда за ними захлопнулись двери номера. — Я могу понять ту дылду, которая неслась по лестнице, как Сидорова коза! Но ты?!

— Лучше посмотри на апартаменты, в которых мы проведем на сутки больше, чем планировали! — Лизавета взяла Владимира за плечи и развернула лицом к огромной гостиной. Фризе заметил только бескрайний лес за стеклянной стеной, слегка подсвеченный багрянцем закатившегося солнца.

— Ничего не вижу, ничего не слышу! — проворчал сыщик. — Пока не объяснишь мне, откуда знаешь про этого чертова Ростика и Берту!

— А ты скажи мне, почему назвал эту некрасивую баскетболистку Сидоровой? У нее же совсем другая фамилия!

— Некрасивую? — удивился Фризе. — Ты считаешь ее некрасивой?

— Факт.

— Вот и попалась! — засмеялся Владимир. — Она же неслась — только пятки сверкали. Значит, ты видела ее раньше!

— Я не могла вручить тебя незнакомой дедушке. Выбрала свободную минуту и съездила в Швейцарию. Присмотреть тебе шале в горах и взглянуть на женщину, имя которой ты называл в бреду, когда получил удар по дурной башке в Карлсбаде. В год нашего первого рандеву.

— Надо же! — уважительно произнес сыщик. — Все-то ты помнишь. Умная шпионка. Это ж надо! Потратить столько бензина только ради того, чтобы взглянуть на мою старую знакомую. Бензин-то, наверное, казенный? Уволят!

— Ворчишь вместо того, чтобы сильно хвалить?

Фризе вдруг осенило:

— И встречу в этой забегаловке ты подстроила?

— Я не господь бог. А в эту прибегаловку мы завернули только потому, что там можно покушать твою любимую «кабанью ляжку по-берлински».

— Ну, Лизавета! — восхитился Фризе. — Ты самая лучшая немецкая девушка на свете! Но только следует говорить: «кабанья ножка по-берлински». А ляжка — у одной моей знакомой. И очень красивая.

— У меня?

— Угу.

— И тоже самая красивая?

— И тоже самая красивая! — Владимир крепко обнял ее и стал целовать. Он даже простил ей, то, что она назвала Берту «дедушкой». Он понимал, что виной тому вовсе не слабое знание русского языка.

Лишь глубокой ночью, когда Лизавета наконец угомонилась и крепко уснула, Фризе осенило: первой исчезла с его горизонта Дюймовочка. И это совпало по времени с появлением на экране его телевизора незваных гостей бог весть из какого царства. За Дюймовочкой последовали другие…

ПАПА ВЫХОДИТ НА СЦЕНУ

Умная, профессионально подготовленная женщина, десять лет проработавшая в Интерполе, знает куда больше, чем предусмотрено ее служебным положением и кодом доступа. Объясняется это очень просто, на бытовом уровне: если она красива, любой коллега, стремясь завоевать ее расположение, всегда готов, если не поделиться, то по крайней мере намекнуть на закрытую информацию. Ведь обладание секретами придает мужчинам особый шарм. Так по крайней мере они сами считают.

Сложнее с женским контингентом. Ревность, зависть, высокомерие преодолеть нелегко. Но если у тебя хватает ума держать его «на коротком поводке» и не демонстрировать при каждом удобном случае, а готова дать неназойливый совет коллеге при выборе лучшего парфюма и похвалить ее новое вечернее платье, то и здесь тебя ждет успех. В разговоре на отвлеченную тему случайно или преднамеренно тебя введут в курс событий, происходящих вне зоны твоей компетенции.

Лизавета была красива, умна, обладала прекрасным вкусом. И поэтому знала чуть-чуть больше, чем ее непосредственный начальник — руководитель германского бюро Интерпола. Он, например, не знал, что русское бюро их организации пытается негласно и не совсем законно выяснить, не обретается ли на территории ФРГ некий господин Фризе Владимир Петрович? Да если бы и знал? Что с того? Кто он ему, этот Владимир Петрович? А для Лизаветы он был близким человеком. Можно сказать родственником.