Пираты московских морей

— Володька, я замерзла.

Больше всего в этом ночном вторжении Фризе удивило обращение гостьи. «Володькой» называли его только очень близкие люди. И только потом пришла мысль: а стоило ли старшему экономисту банка, рискуя своим положением, а может быть, и жизнью, сбегать от своего шефа, не последнего, между прочим, миллиардера, для того, чтобы тут же забраться в постель к другому миллиардеру? Но это был вопрос риторический и лукавый. Отвечая на крепкие объятия Андрейченко, Владимир тут же выбросил его из головы.

Он проснулся в тот момент, когда плотный туман, все еще окутывающий водное пространство, окрасился в золотисто-апельсиновые тона.

«А завтра снова мир залит, вставало солнце ало…» — вспомнились Владимиру «маяковские» строки.

«Так ведь оно действительно выкатывается со стороны Пушкина, из-за Окуловой горы», — провел виртуальную рекогносцировку на местности Фризе.

Андрейченко спала, закутавшись в тонкое пуховое одеяло и сложившись калачиком. Она занимала так мало места на широченной кровати, что у Владимира в груди шевельнулось чувство жалости. «И этот чертов Неквас попытался обидеть бедную девочку! — подумал он сердито. — Хорошо, что рядом оказался Владимир Петрович Фризе!»

Но, приглядевшись повнимательнее к лицу спящей гостьи, сыщик вдруг понял, что не такая уж она и бедная, эта девочка! Волевые губы, высокий разрез ноздрей, задорный прямой нос, свидетельствовали миру и граду: тронешь — не оберешься неприятностей! Ему нестерпимо захотелось тронуть…

Потом Владимир Петрович опять заснул сном младенца. А когда проснулся, Андрейченко в каюте не было. И невесомых алых трусиков на ковре тоже не было.

Фризе вздохнул и пошел умываться.

Он встретил Андрейченко на верхней палубе теплохода. Она прогуливалась под ручку с Ксенией Неквас. На Фризе Андрейченко даже не посмотрела.

«Да, сильно развито в женщинах желание казаться…» — подумал Владимир, и в это время теплоход, дав протяжный красивый гудок, тронулся. В порт. В Москву.

А Неквас, веселый и возбужденный, выскочив из дверей салона, многозначительно взглянул на Фризе и изобразил на лице гримасу, которая означала: «ну, вот, видишь? Такие, брат, дела».

«Интересно, а удивился он или нет тому, что “банкетоход” не взорвался? — подумал Фризе. — И что же теперь будет с Лондоном?»

ПОДСКАЗКА ИЗ ПРОШЛОГО

Однажды, вечером Дюймовочка пришла к Владимиру из ванной комнаты, где необычно долго занималась своей внешностью и, устроившись под бочок Фризе, спросила:

— Владимир Петрович, а, сколько вам нужно денег для полного счастья?

Сыщик закрыл ей пухлые губы ладонью.

— Ты выглядишь умнее, когда не раскрываешь рта!

— Да ну! Вечно вы меня высмеиваете, — недовольно проворчала Галина, отрывая от лица большую, длинную ладонь приятеля.

— Мне хватает того, что есть.

— А яхту, как у Абрамовича, вы купить и не сможете! — показала она язык сыщику. — Съели?

— Всюду деньги, всюду деньги, всюду денежки, друзья. А без денег жизнь плохая, не годится никуда… — дурашливо пропел Фризе, с улыбкой разглядывая раздетую подругу. Ему особенно нравился маленький рыжий островок там, «откуда ноги росли»…

Почувствовав заинтересованный взгляд Владимира, Дюймовочка натянула на себя одеяло.

Но от сыщика ей нелегко было скрыть свои богатства.

— Где наши маленькие мячики? — он протянул руки к одеялу и рванул на себя. После этого Дюймовочке не оставалось ничего, как сдаться на милость победителя. И сделала она это, как всегда, с большим удовольствием…

Потом они лежали усталые и молчаливые на широченной постели. Только изредка обменивались многозначительными взглядами. Потом Дюймовочка протянула тоненькую длинную ручонку к Владимиру и стала нежно поглаживать его плечо. У него всегда душа оттаивала, когда он видел эти тонкие руки.

Фризе поразило, как совпали слова Дюймовочки с его первой мыслью, когда он узнал про наследство. Галина до поры до времени о нем ничего не знала, а вот, смотри ж ты… Женская интуиция — явление необъяснимое!

— А ты, подруга, слышала, когда-нибудь про юриста Кони?

— Про Кони?

Она сделала ударение на последнем слоге, и Фризе ее поправил.

— А я думала Кони. Мы про этого адвоката на втором курсе проходили.

— Нет, подруга! Адвокатом он никогда не был. Один раз во время учебы на юрфаке на учебном суде определили ему роль защитника. А больше — ни-ни.

— А Засулич защищал?

— Как судья. Ради справедливости.

— А у нас судьи только сроки дают.

Рука Дюймовочки стала поглаживать грудь Владимира. А это действовало на него всегда одинаково…

Одной из курсовых работ, которые Фризе пришлось написать во время учебы на юрфаке, был реферат «Анатолий Федорович Кони. Последние годы жизни».