Пираты. Рассказы о знаменитых разбойниках

В понедельник 17 декабря 1821 года подул приятный бриз с востока. На рассвете мы увидели несколько островов к северу от мыса Крус, которые здесь называют Отмелями и которые тянутся в северо-западном направлении. Казалось, все предвещает удачное завершение нашего плавания. В три часа пополудни мы увидели парусник, который огибал одну из Отмелей и входил в пролив, обозначенный на карте как Бока-де-Каволоне, около 20°55' с. ш. и 79°55' з. д. Он шел прямо на нас, подняв все паруса, но ветер был слаб, поэтому с обеих сторон работали весла. Вскоре он подошел совсем близко, и мы увидели на его палубе около сорока человек, вооруженных мушкетами, мушкетонами, абордажными саблями, длинными ножами, кинжалами и т. п. На паруснике были установлены две карронады: одна двенадцатифунтовая, а другая – шестифунтовая. На этой шхуне развевался флаг Мексиканской республики: голубой, белый и голубой. Я подумал, что если это пираты, то сопротивляться им будет неразумно, поскольку наша команда из семи человек имела всего пять мушкетов. Поэтому я приказал спрятать оружие подальше и стал ждать переговоров в надежде, что республиканский флаг означает честь и дружелюбие со стороны тех, кто его поднял; я знал, что этого можно было ожидать даже от испанцев. Но каково же было мое удивление, когда капитан шхуны, подойдя совсем близко к нам, приказал на английском языке прислать к нему на лодке наши документы. Я, конечно, спустил лодку на воду, но она заполнилась еще до того, как я в нее спустился. Затем мне приказали поменять галс, чтобы пиратская шлюпка смогла подойти к моему борту. На мое судно поднялся Болидар, их первый лейтенант, а с ним – шесть или восемь испанцев, вооруженных вышеописанным оружием и в таком количестве, которое только можно было навесить на себя. Они затащили меня в лодку, и двое из них отвезли меня на свой капер (как они называли свое судно). Там я пожал руку капитану Хоннии, испанцу, который прежде, чем просмотреть мои бумаги, приказал Болидару подогнать поближе судно «Мексиканец», которое они оставили за отмелью, что и было сделано. В шесть часов вечера «Усилие» встало на якорь на глубине 11 футов рядом с этим самым судном, неподалеку от острова, который назывался Отмель Двенадцати Лье (на карте – Отмель Ларго). Это примерно в 30 или 35 лье от Тринидада. После этих странных действий они стали изучать мои бумаги с помощью своего штурмана, шотландца по имени Никола. Он хорошо говорил по-английски, обладал довольно приятной наружностью, хотя его борода и усы придавали ему устрашающий вид. Выражение лица у него было озабоченным; вероятно, он мне сочувствовал. Он отдал мне бумаги со словами «Береги их, поскольку я боюсь, что ты попал в плохие руки». Затем на «Усилие» отправили пиратскую лодку с людьми и оружием; часть из них осталась там, а остальные вернулись вместе с тремя моряками из моей команды, а именно: Томасом Янгом, Томасом Гудаллом и Джорджем Ридом. Пираты угостили их выпивкой и предложили равную с ними долю и кое-какие деньги, если они поступят служить на их корабль, но уговорить их не смогли. Затем я попросил разрешения вернуться на борт своего корабля, и мне это позволили, но когда я попросил, чтобы со мной отправили Никола, капитан в очень жесткой форме отказал мне, воскликнув: «Нет, нет, нет», и топнул ногой. Когда я поднялся на борт, меня пригласил вниз Болидар. Там я обнаружил, что они опустошили ящик со спиртным, разломали на куски сыр и раскрошили его по столу и по полу каюты. Пираты, обрадованные своим призом (как они назвали выпивку и закуску), напились и стали чрезвычайно навязчивыми. Мне разрешили прилечь на свою койку. Но, читатель, если тебя когда-либо будила банда вооруженных головорезов, которые в полуночный час захватили твое жилище, ты можешь представить себе мои чувства. Я забыл, что такое сон, мной овладело беспокойство. Болидар, однако, изображал дружелюбие и увлекал меня перспективой скорого освобождения. Но я убедился, что мои подозрения оказались истиной – передо мной сидел законченный лицемер; это было видно по его внешности. Это был полный, крепко сбитый мужчина со смуглым лицом, пытливым жестким взглядом, огромными усами и подбородком, который зарос бородой в пять или семь сантиметров. По рождению он был португальцем, но стал натурализовавшимся французом, имел жену и, быть может, детей, как мне сказали во Франции, и был известен как командир первоклассного каперского корабля. Его внешность действительно ужасала. Он немного говорил по-английски и имел голос, подобный львиному рыку.