Пираты сибирского золота

   Управляющий дал ему лоток и попросил промыть пробу. Надо было проверить, умеет ли тот в действительности мыть золото. Фрол весьма красиво и быстро промыл около пуда породы, получил шлих, высушил его и отдал золото. Мыл он пробу в ручье, где россыпи, естественно, не было, но три мелких золотинки он всё же отмыл. Егорыч убедился в профессиональной работе и уверенном знании операций по доводке шлихов. В разговоре с Фролом Егорыч прямо спросил его, с кем из иркутских промышленников тот работал. Тот сказал, что его никто не знает по причине работы в одиночку, хотя сам при этом проявил хорошую осведомлённость практически о всех сколько-нибудь заметных предпринимателях в части золотого промысла. Он давал им очень меткие характеристики, но все они были негативными. Один глупец, другой самодур, иной пьяница и так далее. Очень складно рассказывал о трудностях и опасностях работы в одиночку и возникшей у него мысли поработать в серьёзной артели.

   О здешних местах и делах он знал больше, чем сам Егорыч, и стало понятно, что этот человек может стать неплохим помощником в деле.

   Может быть и лучше, что он до того работал один. Из разговоров Егорыч понял огромное самомнение и очень высокую самооценку этого человека. С другой стороны, в тайге подобные люди, привыкшие к превратностям кочевой жизни и всё умеющие сделать, способные выживать и работать Бог знает в каких тяжёлых условиях, весьма полезны. Заметил Егорыч и то, что Фрол не любит шуток и разговора ни о чём. Сам Фрол в беседах с управляющим старался не выдать словом или жестом, а также знанием того, что он знал, но не имел права проговориться о своих глубинных намерениях. Его некоторую напряжённость в разговорах Егорыч воспринимал как крайнюю серьёзность.

   Как выяснилось позже, Егорыч проглядел негодяя. Пока же всё сложилось как нельзя лучше. В период подготовки прииска к добыче золота Фрол работал больше других и управляющий был им доволен. Часто отъезжая по делам, оставлял на хозяйстве именно его. Когда началась промывка песков, Фрол работал с упоением и азартом, при этом регулярно, раз в неделю, тайно встречался с человеком из шайки хунхузов, которая делала своё чёрное дело в этом районе.

   Дело в том, что в период снятия пустых пород с золотоносного пласта, на малом вашгерде^[21], промывались небольшие порции этих вскрышных пород, пудов сто в неделю. Это давало по нескольку золотников металла. При этом с каждой промывкой количество извлечённого золота и перед началом генеральной промывки на прииске уже было фунтов десять драгоценного металла и с десяток мелких самородков фунта на два с лишним.

   До Егорыча уже доносились слухи о хунхузах, шарящих в радиусе 100–150 вёрст от участка их добычных работ, но вблизи они не появлялись. При любом разговоре с коллегами из других мест управляющий ненароком преувеличивал количество казаков охраны. Делал это специально. Дескать, пусть знают нашу силу и не суются. Сам же в глубине души молился за ради бережения от неприятностей.

   Более чем за два года работ за Фролом ничего предосудительного не наблюдалось, и когда Егорыч узнал о долгой связи его с разбойниками, он представил, что в этом мужичке, при первой их встрече, он что-то главное не понял. Широкая осведомлённость Фрола в чужих делах тогда до управляющего не дошла, хотя это лежало на поверхности.

   Теперь лежавший перед ним Фрол что-то говорил о своих трудах по удерживанию хунхузов от налёта на прииск, но его не стали слушать, а когда узнал, сколько разбойников  находится здесь рядом,  то  решил  бежать, и вот что из этого вышло. Говорил он, естественно, не всё. Забыл и тот момент, что выданное разбойникам количество уже добытого на прииске золота, которое лежало в кассе, было именно тем моментом, который решил вопрос о нападении именно в эти дни.

   Глядя на непривычно разговорившегося Фрола, управляющий задел вопрос о том, что собирались предпринять хунхузы после нападения на прииск в случае удачи и что думал предпринять сам Фрол.

   Здесь Фрол незамедлительно ответил, что разбойники ушли бы к реке и отправились за кордон. Второй части ответа пришлось ждать. Болезный замолчал в странной задумчивости. Дело понятное — все его планы рухнули. Потом он выдохнул — ушёл бы с ними до Байкала, а там бы махнул в Иркутск.

— А в случае неудачи? — задал вопрос Егорыч.

   Калека ответил, что об этом никто не думал. Раньше всё получалось.

—Что теперь со мной будет? — продолжил разговор Фрол.

     — Пока не решил, но ведь ты мне ещё ничего и не рассказал —  всё вокруг да около. Где у хунхузов  берлога — место отдыха между крупными грабежами? —  спросил управляющий.

     — На притоке Витима, реке Ципе, в двадцати верстах выше её устья на берегу есть поселение, где живёт четыре семьи китайцев. Там они задерживаются иногда по две-три недели. Там же лечат легко раненных и больных малярией.

— А что с тяжело раненными, где их выхаживают?

     — Этих не выхаживают, — криво усмехнулся рассказчик, — им горло режут на месте, чтобы не мешали уходить.

     — Стало быть, если в теперешнем состоянии ты бы попал к своим, они бы тебя того...