Пираты сибирского золота

—  Я бы к ним не попал, законы нехристей знаю, — почти прошептал Фрол и из его глаз покатились слёзы.

«А ведь проняло подлеца», — подумал Егорыч и вышел на воздух.

   Народ приисковый потянулся вечерить. За ужином управляющий обратил внимание на то, что оба казака, охранявших Фрола, гремят ложками со всеми остальными, и громко высказал своё неудовольствие этим, приказав отлучаться от доходяги по очереди. Тот, что был помоложе, отправился на пост к двери барака и через несколько минут вернулся и сделал знак управляющему — мол, выйди.

   — Фрола зарезали, — выпалил казак, и они оба бросились к соседнему строению.

   Бедолага лежал там, где его оставили. Из перерезанного горла на пол уже натекла лужа, на лице застыла гримаса, один глаз был закрыт, другой смотрел в потолок. Вот те и поговорили...

   За ужином отсутствовали только шесть казаков, что охраняли участок промывки и тропы со стороны окраин посёлка. Все они были на местах и, как водится, никто ничего не видел и не слышал. Однако после похорон страдальца с прииска исчез один рабочий. Найти его так и не удалось.

   Пристрастный допрос охранников показал, что онитаки отлучались с поста и были случаи, когда оба сразу, а однажды они застали в казарме Михея (так звали исчезнувшего рабочего), который о чём-то разговаривал с Фролом. Неужели ещё один негодяй? Однако более расспрашивать было некого. Управляющий отправился писать Василию новое письмо. С утра после раскомандировки  на  прииске  продолжалась обычная  работа, правда, разговоров среди старателей стало больше.

Михей

По едва приметной тропе,  под шум слабого ветерка, обходя остроугольные глыбы, заставлявшие  тропу  изгибаться,  быстрым  ритмичным шагом опытного таёжника почти бежал человек. Его шаг напоминал шаг римских легионеров в походе, но путник ничего не знал о блистательных походах римских когорт, понятия не имел.

   Его заботили очень простые привычные дела. Он знал, что его миссия на этом прииске окончена. Почти три года он был незримым оком Джао Косого. Его основным делом было приглядывать за Фролом, который не случайно оказался здесь же. Хитрющий главарь хунхузов никому не верил и, отправив Фрола подряжаться к Егорычу на новое дело, послал туда же, но другим путём якобы обычного работягу. Сейчас Михей, ничем не отличавшийся от основной массы приисковых трудяг, был носителем, как говорят, объективной информации о событиях на прииске, провале налёта, и главное — золоте, остававшемся на прииске.

   Прикинувшись спасителем Фрола, в коротком разговоре сумев убедить подозрительного по жизни, чуть живого доходягу в том, что он человек главаря и получив от того необходимые сведения, хладнокровно лишил недвижимого человека жизни. Этот вариант был оговорён заранее — если что, концы в воду.

   О содеянном Михей не думал, он проигрывал варианты пути к хозяину и перебирал в памяти детали Фролова рассказа, а также соображал, что бы такое рассказать, дабы утопить Фрола поглубже и на его фоне выглядеть спасителем всего дела. Общее положение на прииске и тамошние порядки он знал не хуже Фрола, вот только до золота его не допускали. Теперь он знал почти всё и думал о том, как способней, несмотря на первую неудачу, взять добытое прииском золото. Вариант нападения на золотой караван, который будет вывозить металл из таёжных дебрей, появился в его голове после воспоминаний о приказах управляющего перед налётом.

   За какие-то часы прииск стал почти крепостью, и результаты ночного боя подтвердили это. Брать золото следовало на пути его перевозки в Бодайбо или Иркутск.  «Успеть  добраться  до  главаря  и  вернуться с людьми, способными отнять золото», — целиком занимало его мысли.

   Беглец знал, что его дни на прииске сочтены и уходить всё равно придётся. Поэтому он подготовился к переходу. Всё, что нужно одинокому путнику в тайге, у него было. Уже дважды он исполнял роль ока главного хунхуза, и оба раза всё оканчивалось добре и с прибылью лично для него, а главарь уже называл его братом.

   Радуясь своей ловкости, Михей, с одним привалом, поспав 3–4 часа, наматывал вёрсты, двигаясь к реке Витим. Туда же двигались и казаки, вёзшие доклад Егорыча к Василию. Их пути вроде бы не могли пересечься, но пошедший дождь подправил направления пути верховых казаков и пешего Михея. Быстро вздулись ручьи в соседних долинах, по которым почти параллельно двигались люди, а единственная тропа неторёная вдоль рек, шла по хребту между долинами. Это был водораздел высотой почти сто саженей над долинами речек, заросший тайгой и заваленный курумами^[22].

   Поверхность хребта была плоской и только в местах его пересечения верховьями ручьёв и речек сужалась до 10–15 саженей и понижалась саженей на 30.

   Казаки задержались после ночёвки, так как разыскивали ушедших за ночь коней, которых они отпускали пастись на ночь. Коней нашли у реки, и пришлось их вести в поводу до верху хребта.