Пираты XXX века

Светка плюхнулась за их столик, закинула ногу на ногу.

— Ну, да, — сказала она. — В яблочко. Насчет бара не ошиблась. За годы совместной службы выучила наизусть, где вас стоит искать в первую очередь. — Она звонко щелкнула пальцами, привлекая внимание бармена, и небрежно указала на стакан Родима: мне такое же дерьмо. — Итак, джентльмены, в чем дело вообще, я не поняла?!

Лось расплылся в радостной улыбке и тем же самым Светкиным жестом указал на сделавшего флегматичный глоток Пестрецова.

— Ясно, — вздохнула Рысь. — Кто-то тут решил меня поберечь. Пожалеть, так сказать. Жалельщики у нас тут. Только ты, командир, жалость-то свою сверни в трубку, пожалуйста, и засунь ее себе поглубже… ну, не знаю. В карман, допустим. Во внутренний. И так ходи. Понял?!

— Угу, — хладнокровно отозвался Песец. — Честно говоря, жалею я сейчас только об одном — что Глама я, получается, обманул. Обещал ему, что в этот раз мы тебя не заберем…

— Еще и мужика моего пожалел, — констатировала Рысь. — Слушай, командир, ты у нас не Горностай прямо, а какая-то Армия спасения… Не волнуйся, я ему всё подробно объяснила, в том числе и то, что ты оставил меня на Талголе из жалости, а мне такой жалости не надо. И он меня за это даже трогательно поцеловал в лобик на прощание. Такое взаимопонимание!.. Поэтому за Глама не беспокойся, ему не привыкать.

— Зря мы тебя Рысью прозвали, вот что, — сказал Родим, глядя в свой бокал. — Стрекозой надо было…

— Р-р-разорвать мою задницу! — вспыхнула Света. — Сам не сдохни!

Вернувшаяся стюардесса предупредила, что до момента преодоления атмосферы им лучше занять свои места. В целях безопасности и недопущения травматизма.

— Безопасности?! Да этой дамочке разок бы на боевое десантирование выброситься… — всё еще раздраженно фыркнула Рысь, но свою порцию все-таки прикончила залпом и встала. — Пошли давайте, Армия спасения…

Три часа спустя они уже пересели в пассажирский транспорт, готовые отправиться на Беовульф.

Глава 4

Высадившись в космопорте Беовульфа, трое Горностаев двинулись к выходу и обнаружили у автоматических раздвижных дверей мужчину в униформе шофера, который держал в руках картонку с надписью «Мистер Сименс, Аль-Сауди».

Пестрецов сразу понял намек.

— Кажется, это по нашу душу, — проворчал он.

В машине, к которой проводил их молчаливый шофер, видимо, не знавший ни английского, ни интерлингвы, уже сидел пожилой мужчина с выправкой военного в отставке, к сиденью которого была прислонена эффектная резная трость.

— Сережа, — представился он. — Если вам будет так проще обращаться к старику — Сергей Васильевич. Ваш куратор со стороны Второго управления.

— Что ж, — сказал Родим, — тогда я, с вашего милостивого позволения…

— Не утруждайтесь, Родим Афанасьевич, — проговорил куратор, — мы в курсе, зачем приехали сюда и кого встречаем. Как известно, печеный лосось в багряном небе плывет не спеша…

— Не шевелит ни хвостом, ни плавниками, — отозвался Песец, — но плывет и плывет себе, раздвигая пространство. Чудесное ниппонское стихотворение, на самом деле разработанное нашими аналитиками. Хорошо; мы установили, что пароль вы знаете.

— А… — Забравшийся на заднее сиденье Лось посмотрел на шофера.

— Не беспокойтесь, это машина наших местных друзей и коллег, — заверил Сергей Васильевич. — Это совместная операция. Здесь можно смело говорить о чем угодно, если только информация не имеет уровень секретности выше третьего. Полная безопасность от прослушки.

Глидер развернулся над трассой и устремился к центру города.

— Ноги болят? — поинтересовалась дерзкая Рысь, разглядывая украшенную прихотливой резьбой трость. — Последствия старой боевой операции?

— Да нет, — засмеялся Сергей Васильевич. — По крайней мере, последствия не настолько серьезные, чтобы ходить с палочкой. Но в этом городе, в котором архитектура музейного уровня, средневековые картины в галереях и прочая культура на каждом углу… Модно демонстрировать свою высокую духовность. Приходится брать пример с местных пожилых снобов и ходить с ценной тростью, чтобы особо не выделяться…

— Погодите-ка, — внезапно насторожился Родим. — Сергей Васильевич, ноги… Ваша фамилия Павличенко?..

— Точно так, — склонил голову куратор.

— Ваш рейд на Веге разбирали у нас в диверсионной школе как бессмертную легенду, — с благоговением сказал Пестрецов. — Как образец молниеносного принятия правильных решений в самой неблагоприятной обстановке. И вернулись вы тогда почти в полном составе…

— Было, было, — усмехнулся куратор. — Это уже не секретная информация. Почти полвека прошло, все подписки о неразглашении уже закончились. Признаюсь, было страшно, но чертовски интересно…

— Примите мое уважение, учитель, — склонил голову Песец.

— Позвольте ответить вам тем же, Родим Афанасьевич. Ваши операции на Талголе и Панеконте будут изучать в русской диверсионной школе следующие пятьдесят лет.

— О, нет. Это были слишком дилетантские операции, во многом удавшиеся из-за чистого везения.

— Вы еще и скромны.

Глидер снизился над эффектным зданием, напоминавшим готический замок, и нырнул во внутренний двор.