Пирог с крапивой и золой. Настой из памяти и веры

Я рисовала на полу в гостиной. Это всегда было моим любимым местом, где я была окружена любимыми вещами – пластинками, цветочными вазами, пухлыми подушками с маминой вышивкой. Я пыталась изобразить замок, в котором жила до этого, его принцесс и, конечно, главную фею, которая всем помогала. Я как раз заштриховывала полупрозрачные крылья феи-волшебницы голубым карандашом, когда маменька подошла ко мне и присела рядом, элегантно обтянув колени юбкой. Мне никогда так не суметь.

– Ну что, Пушистик. Кажется, каникулы скоро кончатся… Ты ведь не против вернуться в школу? – спросила мама, склонив голову набок.

Она всегда так делает, когда хочет купить что‑то шикарное, но не знает, стоит ли тратить столько денег.

Я отложила карандаш и приподнялась на локтях:

– Но вы говорили…

– Знаю, Пушистик. Мы обещали, что ты останешься дома и мы пригласим учителей. – Она дуновением отбросила со лба непокорную светлую прядь и улыбнулась: – Но у нас есть обязательства. Это было бы слишком просто, а ты же понимаешь, в жизни так не бывает.

Я не понимала. Все было просто, если того хотели мои родители. Что могло помешать их планам?

– Но не бойся, мы больше не будем разлучаться надолго, – ее горячие длинные пальцы накрыли мои, – такого не будет. Ты пойдешь в городскую школу, ту, что ближе всего к дому. Будешь приходить туда утром, а уже в обед я буду обнимать тебя и расспрашивать, как прошел твой день!

– После обеда я смогу отводить тебя в танцевальную студию, – подхватил папа, долговязой фигурой возникая в дверях гостиной. – А после танцев будем ходить есть пирожные в «Маргаритку».

– Глупый! – шутливо шикнула на него мама. – Какие могут быть пирожные после танцев!

– Никаких, душа моя, – с готовностью согласился папа, но, когда та отвернулась, заговорщически мне подмигнул.

Я задумалась. Школьные будни, как их описали родители, выглядели совсем нестрашными. Что бы ни случилось в школе, мне всегда будет куда вернуться. Будет куда принести свои печали.

– Пожалуй, я могла бы попробовать. Вдруг мне понравится.

– Мы купим тебе новое пальто и портфель. И тебе будет куда носить свои новые часики. Одноклассницы просто обомлеют! – горячо заверила меня мама. – Будешь настоящей принцессой. Тебе точно понравится!

Я покосилась на свой рисунок. Теперь он казался мне немного дурацким. У меня плохо выходит рисовать, но я не сдаюсь.

Принцессы, все пятеро, выглядели такими одинокими, бледными и тонкими на фоне высокого здания пансиона. Зато фея получилась у меня яркой. Кто знает, может в новой школе все будет по-новому? Всего‑то пара лет, и я начну изменяться, как говорит мама. Я сама стану прекрасной. Нужно только очень стараться и ждать своего часа.

Я снова кивнула, и мама расцеловала меня в обе щеки, а папа поднял с пола и приподнял над ним. Обнял и зарылся носом в мои распущенные волосы. На миг мне показалось, что он стиснул меня слишком сильно. Будто боялся выпускать из рук.

Внешностью я пошла в отца, Иосифа Бергмана. У меня его темные волнистые волосы, его большие карие глаза с тяжелыми веками, его крупный нос. По этим чертам меня всегда разгадывают и иногда начинают показывать пальцами. Иногда даже колотят, как те… Но это совершенно не важно, ведь мой папа самый замечательный человек на всем свете.

А вот на маменьку, Ольгу Афанасьевну, я не похожа совсем. Она изящная блондинка с тонкими чертами и серо-голубыми глазами. Она немного похожа на мою фею, только гораздо красивей.

В тот день я была счастлива и полна надежд. Хочу запомнить тот миг, хочу ощущать каждую деталь – лучи света с танцующими пылинками, тепло их рук, хрустнувший под ногой отца карандаш, запах подтаявшего шоколадного печенья, – чтобы в любой, самый черный момент переноситься в него, как по волшебству.

После рождественских каникул меня привезли к школьным воротам. Папе самому нравится водить автомобиль, хотя обычно для этого нанимают специальных работников.

Папа проводил меня до кабинета директора и попрощался.

Целый час я так нервничала, что меня даже немного тошнило.

После первого же урока меня окружили одноклассницы и засыпали вопросами: откуда ты, Сара? Сара, где ты училась? А почему больше там не учишься? Ой, какие часики! Какой портфель! А ты без очков совсем не видишь? Много читаешь, да, Сара?

Они казались такими дружелюбными, что даже дурнота отступила. Я узнала все имена и тут же их забыла; услышала множество школьных новостей, хоть почти ничего из них не поняла. Но мне было так хорошо, что я все рассказала. Ну, почти все. Все же убийства в моей прежней школе – не самая светская тема, да и родители просили не болтать об этом. Может, позже, когда у меня появится первая задушевная подруга…

За неделю я пообвыклась и уже могла не плутая найти свой класс и девчоночий туалет. Все благодаря одноклассницам, которые всегда окружали меня щебечущей стайкой. Им было в удовольствие знакомить новенькую со своим миром. Так он стал интересней для них самих.

«А здесь у нас библиотека! Там нельзя разговаривать, совсем-совсем!»