Пирожок для спецназовца

Глава 8. Опекунство

Утром Ахим взял на вооружение совет Славека «прислушиваться и задавать вопросы». Он подкараулил Анджея, подошедшего к окошку за кофе и вчерашними пирожками – высматривал по камерам – и изобразил случайную встречу.

– Как дела у пострадавших при взрыве? Вы же, наверное, лучше других знаете.

– Всех прооперировали, – устало ответил Анджей. – Гражданские в порядке, Шольт в реанимации. В отделении реконструктивной хирургии. Сегодня будет консилиум, решат, обращать в волка или держать в искусственной коме в двуногом теле.

– А что лучше? Извините, что пристаю, но мне узнать не у кого. Сам я ничего в этом не понимаю.

– И так плохо, и так плохо, – синяки под глазами Анджея свидетельствовали о бессонной ночи. – Обращают под препаратами, искусственно замедляя процесс. Чтобы сшитое не рвалось, а сращивалось. Обезболивающее не действует, процедуру запоминаешь на всю жизнь. Я потом полгода превращаться боялся. А если оставят, как сейчас, в коме год держать могут. Срастается все медленно, а чем дольше в коме, тем вероятнее, что Шольт при пробуждении обратится, и все сшитые вены и сухожилия себе порвет. Такое бывало. Волк верх берет, замедлители не помогают.

– Да смилуется над ним Камул… – вопрос вырвался сам собой: – А вы тоже на бомбе подорвались?

– Нет. Попал в засаду. Сначала подстрелили, потом накормили аконитом, а потом проявили изобретательность, вспороли живот и аконитом нафаршировали. Бросили в наручниках и ушли. Мое счастье, что нашли вовремя, на час бы позже – и носи цветы на могилу.

– Крепкого вам здоровья! – искренне пожелал Ахим. Решился, спросил: – Йонаш… С ним всё в порядке? Если я смогу чем-то помочь…

– О! – Анджей чуточку просветлел лицом. – О тебе-то я и не подумал. Мне Павел утром позвонил, сказал, что опекунские документы недействительны, переоформлять надо. Нужен второй омега. Тот, который подписывал, перевелся в столицу. У тебя доход выше минимального?

– Да.

– Квартира своя? А, точно, весь дом твой. Судимостей нет, зависимостей нет. Подойдешь. Значит, так, в одиннадцать Павел за тобой заедет, смотаетесь в отдел опекунства, туда Димитрос позвонит, предупредит, чтобы все оформили без волокиты.

– А потом что?

– Ничего, – с удивлением ответил Анджей. – Йонаш будет жить то у Павла, то дома, с Мохито. Димитрос его тоже на неделю хочет забрать, внуков позовет погостить, они как раз одного возраста. Делать ничего не надо. Нужен добропорядочный омега. То, что ты живешь рядом с общагой – большой плюс. Для документов. Поставишь подпись, и свободен.

– Но я хочу что-нибудь сделать!

– С Павлом этот вопрос решай, я встревать не собираюсь.

Анджей развернулся и пошел к горотделу, вынимая из кармана затрезвонивший телефон. Ахим устыдился – видно же, что волку не до его хотелок – и начал обдумывать план действий.

С Павлом – тем самым экспертом-лисом, который забрал Йонаша из кафе – он заговорил уже после оформления договора о добровольной временной опеке.

– Я хочу чем-нибудь помочь. Анджей говорил, что Йонаш будет то с тобой, то с Мохито. Я живу рядом. Если нужно, могу выделить ему гостевую комнату, присмотреть, когда он делает уроки.

– Я скажу Мохито, – лис не щетинился, но и не спешил принимать помощь. – Но не уверен, что нам стоит сворачивать с накатанной колеи. Шольт уже попадал в больницу, мы нормально справлялись. Йонаш дружит с моими детьми, доверяет моему альфе. Мохито страшно нудный, проверяет уроки, делает математику, следит, чтобы Йонаш ел суп. Это привычно. Йонаш нас слушается, потому что так приказал Шольт. Не уверен, что он будет слушаться тебя. Ты для него – один из многих. Йонаш общителен, но это общение ребенка на взрослом карнавале. Он знает, что нельзя доверять маскам.

– Я, вроде бы, не чужой, – оскорбился Ахим.

– Чужой, – жестко ответил Павел. – Рисунок и пирожки ничего не изменили. Ты – один из многих. Мы – друзья его отца.

Ахим проглотил обиду и возражения, рвущиеся с языка. Павел был прав, как ни горько это признавать. Дружной компании понадобился омега, который не вызовет вопросов у органов опеки. Ахим подошел по всем параметрам, включая место жительства. Расписался и должен отойти в сторону. Надо это принять и пережить.

Да и… если быть честным, они с Шольтом не питали друг к другу приязни. Тот факт, что Ахима записали временным добровольным опекуном, Шольт переживет – если выйдет из больницы на своих ногах или лапах. Примет объяснения Анджея, и озаботится поиском другого опекуна-омеги. А реальное, не бумажное вторжение в свою жизнь, скорее всего, воспримет как смертельную обиду. И начнет изводить тонной придирок. Спасибо, нет.