Пирожок по акции (СИ)

— Как мать умерла, Есения-то, сын ее, Павел Петрович, во все тяжкие ударился. Петровичем-то она его записала в районном ЗАГСе, замуж не выходила, с мужиком жила, Петром этим. Потом умер он. С другим потом жила, имени не знаю, и он на тот свет — не от болезни. С крыши сарая неудачно упал, шею свернул. В этой семье мужики горят, словно свечки — недаром говорят, что с ведьмой жить — на тот свет идтить… А Павел начал пить со смертью матери — да так и не остановился. Ну, разве один он? Есения ему жену нашла, по своему вкусу. Глаз черный, глазливый, сама верткая, как змеища — вроде как, цыганская кровь в ней. Такая же ведьма с виду, хоть на свекровь и не похожая. Сразу спелась с ней. Сначала гладко у них катилось, потом и та за рюмку. Не любили они друг друга, зачем детей родили…

Третье: неожиданное богатство.

— Приехал какой-то, вроде вас, из города. Три дня Павла обхаживал, жену его тоже… А потом уехал, денег им оставил — не мерено! Не знаю, сколько, а только поднялись они. Ремонт, куры с выставки, обновки. Помню, как же, пятнадцать лет назад это было… Павлушка болтал, какую-то монету старинную продал, якобы ценность семейную. Мать, мол, утверждала, что никуда из семьи она уходить не должна, внучке будет в наследство. Жена его не хотела продавать, так дракой дело кончилось. Павел, он что — да какое наследство, пусть лучше деньги будут… Ну, откуда у них ценность, не из дворян, от сохи, как и я, грешная!

Антон встрепенулся. Э, пятнадцать лет назад! Вадька Милухин — вот кто был тот, «из города». Сколько же заплатила Алла за тяжелую монету — и все-таки слухи среди бывших сокурсников были верны. Вадим кому-то проболтался, не иначе.

Четвертое: беспутные.

— Ну, добро прахом пошло, разве у таких удержится?! Жена Павла, Вероника эта, от свекрови перенимала что-то. Кому-то и гадала, и другое делала, скверное. Павла нет уже, схоронили, спиртом отравился метиловым, а жена его тут не живет. С кем, где — не знаю. Вообще. Говорят, что уехала она в психиатрическую клинику, лечиться. Что-то ей начало мерещиться по ночам. После того, как сын старший, по дурной дорожке шедший, от наркотиков умер. Дочка… та умнее оказалась, не пьет, так ведь та еще оторва! Бизнес у нее какой-то. Все торгует, все в разъездах мотается. Дома тут помогала перепродавать коммерсантам каким-то, чуть не посносили старину, чиновники какие-то вмешались, не дали. Не живет она тут, снимает что-то в Невьянске, угол ли, квартирку. Похоже, дом опять продает, теперь свой!

Пятое: возможная продажа дома и визит странной дамы.

— Сама видела. Приезжала дама недавно, неделю назад. Поди, меня старше, а гонору! На такси приехала, такие на автобусах не ездят! Откуда деньги берет, явно ж пенсии не хватит так выглядеть и дома покупать! Внучка-то Есениьна вертелась перед ней, почти что руки целовала, лебезила, чуть не кланялась. В избе они долго пробыли. Где ж там, разве через стены и улицу услышишь, что говорили…

— Так. — Резюмировал услышанное профессор. — Мария Матвеевна, вы нам очень помогли. Не будет ли у вас телефона этой… дочки-внучки? Как ее звать?

— Зинаида.

— Вот-вот, ее. Скажите ей, если можно, что мы… хотим посмотреть дом. Как потенциальные покупатели.

Кажется, перспектива появления новых соседей Марию Матвеевну обрадовала больше, чем визит пожилой дамы на такси (у которой полно гонору, и кур она явно заводить не будет).

— В село хотите, на воздух? — подмигнула бабулька. — А там и дети пойдут. Сейчас многие так делают, в городе что за экология, невозможно нормального родить, здоровенького… А жена твоя казашка, что ли?

— Почти. — Хмуро фыркнула Ману, подарив Антону незабываемый по экспрессии взгляд, так что чуть шляпу не подожгла.

— Это ничего. — Милостиво разрешила соседка. — Приживетесь, примелькаетесь. Здесь всем рады. Номера Зинкиного нет у меня. В администрации спрошу, вам перезвоню обязательно.

Напившись чаю по третьему кругу и откланявшись, Лозинский в сопровождении «казашки» двинулся на ближайшую автобусную остановку — это было проще, чем дожидаться такси, поскольку предстояло преодолеть всего-то девять километров пути до Невьянска. На остановке профессора разобрал такой хохот по поводу определения этнической принадлежности сеньоры Дельгадо, что по шляпе он все-таки получил — правда, в сопровождении ответного смеха сеньоры.

Увы — короткая дорога в Невьянск также оказалась неудачной. Из-за последних двух дней осенних школьных каникул комплекс историко-архитектурного музея Невьянской башни, куда так хотел попасть Лозинский после вороньего сна, оказался закрыт для посещения обычными экскурсантами — все рабочие часы второго и третьего ноября были строго распределены между организованными группами приезжающих в сопровождении учителей школьников. Гости из Екатеринбурга прождали напрасно и вынуждены были отложить визит на завтра — профессор все же представился местным коллегам и заручился обещанием попасть вне записи.

Оставалось ждать. Алла молчала, не ответив даже на звонок Ману.

ГЛАВА 14.

Чародей из башни и мыльная пена