Писать поперек

По свидетельству В. Л. Бурцева, «в литературном мире и в обществе их игнорировали и только иногда с презрением отзывались о них» (Бурцев, с. 266). Напр., В. В. Розанов полагал, что книга Н., «лишенная какой бы то ни было учености, каких бы то ни было богословских сведений, рассчитана исключительно на темного читателя и представляет собою плод злостных выдумок», поскольку основывается на «протоколах, достоверность которых ничем не проверена и никому не известна» (Розанов В.В., Апокалипсис нашего времени. М., 2000, с. 232; ср. аналогичное мнение Н.А. Бердяева, называвшего их «наглой фальсификацией» – цит. по изд.: Тайна Израиля, СПб., 1993, с. 331). Сам Н. признавал, что публикация была «встречена молчаливой ненавистью всей преданной Сиону прессы и полным едва ли только легкомысленным невниманием со стороны тех, кто призван был Государем ведать дела управления царства Русского» («Великое в малом», 3-е изд., ч. 2, Сергиев Посад, 1911, с. 141). Н. Д. Жевахов, друг Н., вспоминал об «отрицательном отношении к книге церковных кругов» и «большинства иерархов», в т.ч. архиепископа Новгородского Арсения (Жевахов, с. 42, 47). Лишь наиб. консервативно настроенные церк. иерархи, напр. архиепископ Вологодский Никон (Рождественский), епископ Полтавский Феофан (Быстров) и Иоанн Кронштадтский, одобрили ее. В 1906 дворцовый комендант Д. Ф. Трепов ознакомил с «Протоколами…» Николая II, который на полях оставил сочувств. пометы: «Не может быть сомнений в их подлинности», «Какая глубина мысли!», «Какая предусмотрительность!» и т. п. (цит. по: Бурцев, с. 297), однако после жандармского расследования, продемонстрировавшего подложность протоколов, запретил использовать их для антисемит. пропаганды. Тем не менее, подобные попытки предпринимались. Напр., черносотенным Рус. собранием распространялась брошюра «Протоколы тайного Общества сионских мудрецов», а рекламный пересказ ее текста был помещен в прессе (Прозорливый, Победа кадетской партии и масонские происки. – МВед, 1906, 4 апр.).

Издания Н. с публикациями «Протоколов…» до революции распространения не получили. Построенные на ключевом для позднеромантич. лит-ры мотиве страха перед стремлением индивидуума или группы лиц к обретению власти над миром (ср., напр., произв. Ж. Верна, Г. Уэллса, В. И. Крыжановской), «Протоколы…» были близки поэтике массовой лит-ры и потенциально могли иметь успех у широкой аудитории (ср. мнение современника, что сочинения Н. о евреях близки по поэтике к приключенческому роману и «отмечены печатью мелодрамы» – Кугель А. Р., Листья с дерева, Л., 1926, с. 56). Но Н. включил их в контекст весьма сложного эсхатологич. мифа, чем существенно затруднил восприятие текста.

В Сов. России за хранение «Протоколов…» преследовали. Но во время Гражд. войны (в 1918 – в Москве, Ростове-на-Дону, Таганроге, Омске, Новочеркасске, Иркутске и др.) в белогвардейских частях было выпущено несколько отд. изданий (по тексту публ. Н., но без ссылок на него), к-рые, несмотря на недовольство командования, активно использовались для антисемит. и антибольшевист. пропаганды. В ситуации краха старого социального строя они оказались близки настроениям значит. части населения, проигравшей от рев. преобразований. Тогда же «Протоколы…» попали в Германию, где вышло большое число изданий на рус. и нем. яз., сыгравших важную роль в антисемит. пропаганде фашистов. В 1921 был установлен осн. источник текста «Протоколов…» – памфлет франц. публициста М. Жоли «Диалоги в аду» (1864). Впоследствии история создания и распространения «Протоколов…», а также роль Н. в их публикации нашли, в свою очередь, отражение на страницах лит. произведений – в романах Ю. В. Давыдова «Бестселлер» (2001), У. Эко «Маятник Фуко» (1988), новелле Д. Киша «Книга королей и шутов» из его сб. «Энциклопедия мертвых» (1983) и др.