Писать поперек

Увлечение крайностями, радикальными решениями имело своим истоком внутреннюю неуверенность и неустойчивость Амфитеатрова, отсутствие у него определенных идеалов.

В детстве немалое влияние оказал на него отец-«шестидесятник», приобщив к «демократической», нигилистской прессе, подрывающей традиционные представления и ценности. Амфитеатров впоследствии неоднократно вспоминал по разным поводам, как с увлечением читал в детстве «Искру» (позднее он отдал ей дань, составив двухтомную антологию сатирических поэтов 1860-х годов «Поморная муза» (М., 1914—1917)). Но опыт 1870—1880-х продемонстрировал утопичность, неприменимость в русских условиях многих из насаждавшихся в 1860-е годы представлений.

Сам Амфитеатров справедливо относил себя к числу людей 80-х годов, отмечая свойственные людям этого поколения скептицизм, разочарованность, отсутствие веры и т.д.: «Все мы входили в жизнь с глубоким отвращением к школе, нас изломавшей, с враждебным недоверием к правительству, этой школе нас обрекшему, с насмешливым отношением к обществу, бессильно проигравшему свои либеральные достижения “эпохи реформ”, и, отсюда, с острым разочарованием в либеральных принципах, которыми руководились и гордились наши отцы. Жили, не уважая прошлого, равнодушно приемля настоящее, лениво отступая перед загадками будущего»757; жили «зыбко, неустойчиво, мутно, в роковых колебаниях <…> между эгоистическими падениями и инстинктивным стремлением исцелиться и воскреснуть»758.

Все это было причиной неустойчивости Амфитеатрова, его метания из крайности в крайность, тяготения не столько к последовательно проводимой линии, отстаиванию четко выраженных идеалов и целей, сколько к эффектному, вызывающему поступку, шумному скандалу.

Эта двойственность отчетливо выразилась в его прозе и драматургии.

В его многочисленных романах, повестях, рассказах, пьесах можно выделить несколько сквозных тем. Одна – судьба русской женщины, особенно в межсословных браках. Этой теме посвящены романы «В стране любви» (1895), «Княжна» (1910), сборник рассказов «Бабы и дамы» (1908), романы о великосветской проституции «Марья Лусьева» (1904) и «Марья Лусьева за границей» (1911).

Другая – описание динамики общественных настроений, изменений в атмосфере эпохи – запечатлена в многотомной «хронике 1880—1910 годов» «Концы и начала»: «Восьмидесятники» (1907), «Девятидесятники» (1910—1911), «Закат старого века» (1910), «Дрогнувшая ночь» (1914). Стремясь дать панораму эпохи, Амфитеатров сочетал мемуарно-публицистическое описание исторических событий и настроений с сюжетными эпизодами, чисто литературных персонажей с реальными лицами. При всей «хроникальности» и бытовой ориентированности «его романы полны отступлений, примечаний, аналогий, ученых справок, и тут – философские теории, женский вопрос, пол и возраст, проблемы воспитания, филологические споры, богословские ссылки, исторические анализы, литературные экскурсии, воспоминания, поговорки, анекдоты, словечки; художественные оценки, музыкальные термины, и все это брызжет, льется, сыплется, как из рога изобилия, легко, играючи <…>»759. И. Шмелев также находил в его книгах «задушевность и простоту рассказа, некую свободность речи, с шуткой и благодушием, с острой, порой, ухмылкой…» и отмечал, что Амфитеатров – «писатель “нараспашку”, широкого размаха, видевший слишком много и переполненный виденным, которое его тревожит и торопит»760.

В свое время В. Львов-Рогачевский в статье о нем с выразительным названием «Писатель без выдумки» продемонстрировал влияние Золя на Амфитеатрова и сделал вывод, что «метод и основные принципы натуралистической школы становятся эстетическим кредо Александра Амфитеатрова»761. В какой-то степени это суждение справедливо. Действительно, многие его книги написаны в «золаистском» ключе.

Но в равной мере ему была близка и романтическая эстетика. Еще в молодые годы он несколько раз «переписывал» лермонтовского «Демона». Философский уголовный роман «Людмила Верховская» (1890; после переработки в 1895 г. издавался под названием «Отравленная совесть») создан с оглядкой на Достоевского и во многом предвосхищает декадентскую прозу конца XIX – начала ХХ в. «Романтическую» линию представлял и роман из жизни Рима эпохи Нерона «Зверь из бездны» (1911—1914). А фантастический роман «Жар-цвет» (1910) и вовсе был построен на мистических и магических мотивах. К этому направлению в его творчестве примыкают и многочисленные публикации, обработки, исследования фольклора (кавказского, западноевропейского, русского).