Читаем Писатель без мандата полностью

— С предателем разговаривать будешь?

— Не буду.

Зато с корреспондентом «Литературной России» я поговорил, и подробно. Вот фрагмент того интервью, опубликованного по горячим следам:

«...Многие писатели в предвыборных анкетах высказали пожелание, чтобы Союз писателей России возглавил я, что, честно говоря, в мои планы не входило. Мне хватает лидерства за письменным столом. Правда, месяца за два до съезда Валерий Ганичев обратился ко мне с просьбой войти в новый состав рабочего секретариата. Мотивация была такая: вас знают, читают, вы нам поможете установить диалог с властью и решить некоторые “зависшие” писательские проблемы... После колебаний я согласился. Выступая на съезде, я говорил о том, что можно и нужно находиться в оппозиции к режиму, но быть в оппозиции к государству Российскому нельзя, ибо потери в этом случае несут прежде всего писатели. У литературных же чиновников все хорошо — они болтаются по заграницам, произносят тосты на фуршетах, распределяют между собой премии и стипендии, плетут интриги. Сегодня наш Союз, увы, напоминает руины, и у меня, честно говоря, есть подозрение, что эти люди не заинтересованы в том, чтобы он зажил полноценной общественно-литературной жизнью...»

Позже я с помощью проницательных друзей все-таки разобрался в этой хитроумной и по-своему виртуозной интриге, к которой, к сожалению, имел отношение и друг моей литературной молодости Сергей Лыкошин. Опытный аппаратчик, Ганичев понимал: чтобы сохранить кресло, надо изменить позитивное отношение писателей ко мне, представить меня нахальным карьеристом, рвущимся к власти, втянуть в аппаратную игру. И вот уже в узком кругу он доверительно сообщает: Поляков просит о встрече. Затем информирует: Поляков хочет стать первым заместителем, обещает достать деньги, но требует в будущем полного обновления команды, а пока сует нам своего дружка Сегеня... Сподвижники возмутились: как это нас всех обновить? Операция удалась.

Остается добавить, что Ганичев оставался на своем посту еще двадцать лет без малого, до самой смерти, превратив Союз в заштатную семейную артель. В последние годы в президиум его ввозили на коляске, и он с тихой старческой улыбкой дремал в заседании, нежно поглаживая сухой ручкой очередное переиздание «Флотовождя».


11. Незалежный Севастополь — слава русских моряков

Понятно, что обструкция на съезде не придала мне особой бодрости духа, но уже 19 ноября, в день артиллериста, началась выборная гонка. И я, бывший заряжающий с грунта самоходной гаубицы «Акация», занял свое место в боевом расчете. Начались ежедневные встречи на заводах, в «красных уголках», в институтах, воинских частях: знакомые лица, привычные вопросы. Я, клокоча от обиды, говорил о преступной ельцинской клике, доведшей страну до дефолта, нищеты, геополитического ничтожества, а в ответ слышал гневное: «Доколе?!» Даже Лев Соломонович не спрашивал меня, почему я состою в «черносотенном» Союзе писателей России, а сдержанно кивал, соглашаясь: его клиника сидела без денег второй год. Я не стал говорить, что вскоре после инцидента на съезде отправил по почте заявление о выходе из СП РФ.

После встречи с электоратом самые оппозиционные руководители вели меня в кабинет, где был накрыт стол. Мы выпивали, обсуждали безобразия, творящиеся в стране, «семибанкирщину», кровавую войну в Чечне, телевизионное вранье, хапужничество президентской семейки, фокусы Березовского с Чубайсом. Накал негодования был таков, что казалось, вот сейчас местный вождь велит раздать подчиненным оружие. Но все кончалось слезными тостами за Родину и просьбами передать привет Говорухину с Ульяновым: «Ворошиловский стрелок» как раз вышел на экраны и всколыхнул страну. Кстати, по предварительным рейтингам я входил в первую тройку все с теми же Микитиным и Гаванской, но уже не лидировал, так как коммунист, ссылаясь на Зюганова, обещал посадить олигархов в тюрьму, а «яблочница», божась Явлинским, — расселить коммуналки. Что в сравнении с такими посулами мои жалкие писательские «коврижки»? Оставалась надежда на Севастополь...

Ах да, забыл объясниться: в наш избирательный округ входили воинские подразделения РФ, прежде всего флотские, расквартированные в городе русских моряков, и мы с Алексеем отправились в Крым, захватив с собой яуфы (ящик укладки фильма) с «Ворошиловским стрелком». В Москве ленту уже показали, зритель принял фильм восторженно, а либеральная критика, ясное дело, подняла визг: «Говорухин и Ульянов зовут Русь к топору, сиречь к “оптарю”!» Догадались, кому народ оторвет мошонки в случае чего!

Однако в аэропорту нас ждала неприятность, мы как-то забыли, что Крым — это заграница, и не оформили надлежащим образом бумаги на вывоз копии отечественного кинофильма за рубеж. Алексей сник и так наморщил лоб, что его бобрик буквально сполз к переносице — он стал похож на отчаявшегося ежа. Наша миссия срывалась. Катастрофа!

— Ну как же ты так? — играя желваками, я мягко упрекнул начальника штаба.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное