Писатель и самоубийство

В середине 70-х, в период расцвета, в «Народном Храме» состояло более 3000 членов, а число сочувствующих было столь велико, что во время президентской избирательной кампании супруга демократического кандидата Розалин Картер пригласила преподобного на ужин тет-а-тет — без поддержки джонсоновского электората в стратегически важном штате Калифорния Джимми Картеру было не обойтись.

История с «Народным Храмом» нагляднейшим образом демонстрирует достоинства и недостатки свободной прессы. Без поддержки журналистов, которые падки на сенсации и с легкостью принимают желаемое за действительное, Джонс никогда не стал бы суперзвездой. Но в конце концов именно журналист, бескомпромиссный и дотошный, разрушил сусальную легенду и вывел махинатора на чистую воду.

В августе 1977 года репортер Маршалл Килдрафф опубликовал в журнале «Нью Вест» статью, в которой доказательно, опираясь на факты, цифры и документы, обвинил Джима Джонса в вымогательстве, мошенничестве, педофилии и множестве других неаппетитных деяний. Члены секты знали о готовящейся публикации заранее и сделали все, чтобы она не вышла в свет: совершили ряд налетов на редакцию, выкрали первоначальный вариант статьи, отправили сотни писем спонсорам, угрожая бойкотировать товары, реклама которых появляется на страницах «Нью Вест». Все было тщетно, гром грянул, и разразился шумный скандал, после которого Джонсу в Калифорнии и вообще в Соединенных Штатах рассчитывать стало не на что. Отлично это понимая, а также предвидя возбуждение уголовного дела, проповедник предпринял неожиданный ход — вывез значительную часть своих «детей» в Южную Америку. Примерно тысяча членов секты поверила, что именно там, в девственных джунглях Кооперативной республики Гайана, находится благословенный заповедник, который уцелеет во время надвигающейся всемирной катастрофы.

Марксистское правительство недавней колонии приняло общину с распростертыми объятьями — их приезд был выгоден и с финансовой, и с политической точек зрения. В дела коммуны власти не вмешивались, и Джонс получил уникальную возможность создать собственное маленькое государство. Колония получила название Джонстаун.

Жили в Джонстауне так. Мужья отдельно от жен, дети отдельно от родителей. Рядовые члены с утра до вечера работали на полях, выращивая «экологически чистый» урожай, а по ночам Джонс произносил перед ними многочасовые проповеди. Информация из внешнего мира тщательно фильтровалась, и до паствы доходили лишь сведения о том, что Америка катится в пропасть, что ядерная война неумолимо приближается, что вся остальная часть человечества озабочена лишь одним — как бы извести джонстаунских счастливцев. Для подавления недовольства и инакомыслия преподобный завел вооруженную до зубов охрану. Эти сто головорезов могли как угодно глумиться над паствой. Избиения, пытки и сексуальное насилие были в порядке вещей.

Сам «Папа» тем временем пристрастился к наркотикам и все больше подпадал под власть мрачных апокалиптических видений. Эффектный финал он готовил долго и обстоятельно.

Сначала возникла доктрина «Перевода», согласно которой вся община должна была единым махом «перевестись» с обреченной Земли на другую эдемообразную планету. Для этого все члены «Народного Храма» должны были одновременно умереть.

Чтобы в решающий момент не произошло сбоя, проповедник постоянно проводил учения по суициду — так называемые «Белые ночи». Среди ночи гудела сирена, сонные жители спешили на площадь, «Папа» объявлял им, что великий день настал, и все послушно пили «яд» — подслащенную водичку. В последний год было проведено сорок три подобных тренировки. «Дети» привыкли к ритуалу.

До Америки доходили смутные слухи о чудовищных нравах, царивших в колонии, родственники обращенных заваливали правительство петициями и письмами, и в конце концов официальные инстанции зашевелились. Когда в гайанские джунгли прибыла инспекционная миссия конгрессмена Лео Райана (это произошло 15 ноября 1978 года), Джонс понял, что пора закрывать занавес. Конгрессмена сопровождали журналисты, адвокаты и представители комитета встревоженных родственников — всего около двух десятков человек.

В первый день Джонсу удалось заморочить гостям голову: Джонстаун сиял чистотой, все улыбались, хор пел гимны, дети танцевали. Но дотошный инспектор сказал, что готов взять с собой в Штаты всех желающих, и несколько смельчаков немедленно выразили готовность улететь на родину.