Писатель и самоубийство

Главная причина «алкогольных» самоубийств проста и общеизвестна: такое похмелье, что жить не хочется. Вносит свой вклад в суицидную статистику и так называемое сумеречное патологическое опьянение, которое проявляется в актах необузданной и немотивированной агрессии, направленной иногда против других людей, а иногда против себя. Ну и еще, разумеется, нельзя забывать о белой горячке, при которой самоубийство происходит вследствие галлюцинаций и аффекта страха.

Современная психиатрия считает алкоголизм классической формой «хронического самоубийства» наряду с курением, употреблением наркотиков, перееданием и прочими вредными привычками. Классическая же психология делит алкоголиков на 4 типа: Genusstrinker — те, кто пьет для удовольствия и «за компанию»; Erleichterungstrinker — те, кто посредством опьянения хочет вытеснить неприятные мысли или воспоминания и обычно делает это в одиночестве; Betaeubungstrinker — «оглушающие себя» пьянством, чтобы уйти от жизни с ее проблемами; наконец, Rauschtrinker — пьющие ради самого опьянения, которое и является для них самым комфортным, квазинормальным состоянием. К последней категории относятся люди с психическими патологиями, невротики и — очень часто — творческие личности.

Литераторы во все времена пили много, а некоторые из них слишком много. Причины понятны: чрезмерно развитый индивидуализм и эгоцентризм, ведущие к ослаблению семейных, корпоративных, социальных связей. Много среди литераторов и акцентуированных личностей — неуравновешенных, мало приспособленных для размеренной, обывательской жизни. Безусловно играет роль и фатальная зависимость писателя от «внешней силы» — вдохновения, которое невозможно вызвать в себе волевым усилием. Визионерский оттенок, свойственный мировосприятию многих литераторов, мешает установлению нормальных контактов с реальностью, а это, как установлено наркологической наукой, — один из основных психологических источников алкоголизма.

Однако у пьяницы-литератора, в отличие от обычного алкоголика, в жизни есть и высший смысл, поэтому самоубийств на почве одного только пьянства среди героев моей книги не так уж много. Но в качестве сопутствующего фактора, одной из составляющих трагедии, алкоголизм встречается очень часто. Особенно в периоды творческого кризиса, когда «высший смысл», помогающий удерживаться на плаву, кажется навсегда утраченным.

Из наиболее известных случаев писательского запойного суицида в России лишь про Н. Успенского можно сказать, что его погубило в первую очередь безудержное, а-ля Мармеладов, пьянство, а уж потом — скверный характер и личное горе (смерть любимой жены). У С. Есенина кроме пьянства были и другие не менее серьезные причины для самоубийства — политика, психологический надлом, творческий кризис. А. Фадеева погубила комбинация водки, нечистой совести и опять-таки утраты творческой потенции. Сильно пивший Г. Шпаликов был с юных лет одержим суицидальным комплексом, да к тому же ему еще и не повезло с эпохой и профессией: трудно делать кино в стране, где «завинчивают гайки».

Связь суицидальности с пьянством явственней всего прослеживается в судьбе классика японской литературы Дадзая Осаму (1909-1948), к сожалению, мало переводившегося на русский язык. Всю свою жизнь Дадзай был занят только одним: с редкостным упорством предавался всевозможным саморазрушительным занятиям. Отпрыск аристократического рода, он с мазохистским упоением погружался все ниже и ниже, на самое дно общества. Лучше всего он чувствовал себя в компании горьких пьяниц и проституток.Обаятельный, талантливый, Дадзай хотел оставаться слабым и инфантильным в мире, которым правят сильные и взрослые. От страха перед жизнью он избавлялся лишь в состоянии опьянения — да и то до поры до времени. Пять раз Дадзай пытался покончить с собой, но даже с этим ему не везло. В 21 год он впервые затеял двойное самоубийство с официанткой из бара — она умерла, он выжил. Однако от идеи синдзю он не отказался и в конце концов добился своего: утопился вместе с собутыльницей в резервуаре для дождевой воды. Вряд ли это им удалось бы, если бы они не были мертвецки пьяны.

Японец среди самоубийц-алкоголиков — скорее исключение. Тут мало обитателей «винно-пивных» регионов (куда относится и родина сакэ), все больше жители стран, где предпочтение отдается крепким напиткам. А это означает, что, кроме русской, наибольший урон должны были понести англоязычная и польская литературы.

Так и есть. Жертвы англосаксонского виски: Х. Крейн, Дж. Берримен, М. Лаури. Жертвы славянской водки: Р. Воячек, М. Хласко, Э. Стахура. Оба списка можно бы и расширить.