Писатель на дорогах Исхода. Откуда и куда? Беседы в пути

ЕЦ Любое исследование начинается с библиографии. Нужно сразу уяснить: кто до тебя шел той же дорогой? Трудным ли оказался путь, не завел ли в тупик? Мне кажется, вы ощущаете особую поэзию библиографии – умеете разглядеть за скупыми строчками библиографических описаний время и судьбы. Вы – составитель многих библиографических каталогов. В частности, под вашим рукодством осуществлен беспрецедентный проект «ЭМИГРАНТИКА» (сводный каталог периодики русского зарубежья). Насколько этот и другие ваши библиографические труды изменили карту литературной эмиграции?

ОК Да, библиографию я очень люблю. И считаю, что как раз работ в этом жанре больше всего не хватает. Маяковский говорил: «Чересчур страна моя поэтами нища», а по-моему, с поэтами у нас все обстоит не так уж плохо. Вот с библиографами действительно могло бы быть получше.

Работа эта не просто очень кропотливая: она заранее подразумевает большие объемы и скромный результат. Вдобавок мало составить библиографию – ее надо еще опубликовать. Жанр это не коммерческий, прибыли приносить не может, читателей и пользователей много не будет. Потому в наше время напечатать основательную библиографию очень непросто. А роспись содержания какого-нибудь ведущего эмигрантского издания, ну вот хотя бы парижской газеты «Возрождение», не говоря уж о популярнейших «Последних новостях» или о нью-йоркском «Новом русском слове», потребует не одного тома (даже выборочная роспись довоенной рижской газеты «Сегодня», подготовленная Юрием Абызовым, вышла в двух книгах). Однако именно росписи содержания постоянно нужны в повседневной работе!

Эмигрантская библиография – одна из наиболее сложных. Института обязательных экземпляров там не было, книжные летописи тоже не велись, единого центра хранения не сложилось. Так что библиографы, берущиеся за эту область, оказываются в еще более сложном положении, чем их коллеги, занимающиеся литературой метрополии. Однако – тем интереснее. Листая подшивки эмигрантских газет, постоянно натыкаешься на что-нибудь неожиданное. И все время хочется дополнить или исправить то, что было сделано или сказано раньше другими исследователями, историками, журналистами.

Вы упомянули Сводный каталог периодики русского зарубежья… Даже в том зачаточном состоянии, до которого его удалось довести, каталог стал центральным ресурсом по своей теме, на который постоянно ссылаются и количество обращений к которому постоянно растет.

Уже в самом начале работы над каталогом выяснилось: распространенные представления о положении дел в изучении этой области далеки от реальности. Все библиотеки Москвы располагают в совокупности менее чем двумя тысячами эмигрантских изданий, причем многие комплекты неполны, а часто представлены лишь отдельными номерами. Библиотеки Санкт-Петербурга гораздо беднее, в региональных библиотеках нет и этого. Однако уже предварительный список изданий, размещенный на сайте, перевалил за 6000 позиций. Ну и какой же напрашивается вывод? До сих пор мы изучали эмигрантскую периодику, слабо представляя себе даже самые общие ее масштабы.

ЕЦ Недавно вышел многотомник «Современные записки. Париж, 1920–1940. Из архива редакции». Пять книг, три тысячи триста писем, четыре с половиной тысячи страниц. За этим – живая жизнь одного из самых авторитетных журналов эмиграции. Трудно перечислить имена всех адресатов, среди которых – самые громкие. Вместе с Манфредом Шрубой вы были редактором и организатором этого поистине гигантского труда. Не собираетесь его продолжить, обратившись к другим изданиям?