Писатель на дорогах Исхода. Откуда и куда? Беседы в пути

БК Вы, в сущности, ответили на этот вопрос – обширной цитатой из моего эссе. Что добавить? Безусловно, я ощущал и ощущаю серьёзный диссонанс, внутренний дискомфорт, сочиняя стихи, особенно еврейского содержания, на языке культуры, которую не могу воспринять как свою. К сожалению, тут ничего не поделать. Меня научили играть на этом инструменте (а русский язык удивительный, великолепный инструмент). Остаётся утешаться тем, что на скрипке, рояле, флейте, кларнете можно исполнять самую разную музыку. У меня – надеюсь – иногда получается музыка еврейская. Припоминаю бесчисленные споры вокруг моей русскости/не русскости. Я спокойно объяснял: при полном уважении к русским, сам себя таковым не ощущаю. На моё «не ощущаю» следовали горячие, до белого каления доходящие инвективы. «Нет, ты так не чувствуешь, ты здесь родился, ты на этом языке говоришь… Россия – родина твоя» (почти по песне Вано Мурадели). Я удивлялся: разве кто-то может знать, что и как я чувствую, лучше меня самого?! И старался прекратить бесполезный спор. Безусловно, я родился в России. Но мои оппоненты явно имели в виду слово «Родина» с прописной буквы, а это гораздо больше, чем констатация места рождения. В русской литературе можно найти удивительные по мощи выражения строки, в которых живет подобное восприятие России – как Родины. У меня же отказывались признать полное отсутствие такого чувства. Отказывали наотрез, до крика. Причём именно и особенно соплеменники. Русские друзья практически всегда меня понимали и деликатно умолкали. Возможно, и они чувствовали неловкость, да в отличие от меня не могли высказать её. Например, когда известный поэт «еврейского происхождения» (еврейской внешности, еврейской манеры говорить настойчиво, чтобы не сказать назойливо с упором на прилагательное) повторял: «Я – русский поэт, я – русский поэт, я – русский поэт». Систематические осквернения могилы Пастернака в Переделкино – трагическое подтверждение уязвимости такой позиции. Войти родным в родной язык оказалось трудным делом. Признаюсь, я всегда избегал вмешательства в вопросы, тесно связанные с русским национальным самосознанием. Никогда не стал бы пушкинистом, не читал бы лекций о декабристах и т. д. «Еврейская линия» в стихах возникала у меня сама по себе, без всякого наперёд заданного намерения, скорее как внутренний императив. Трудно выбрать что-то для нашей беседы из огромного корпуса моих еврейских стихов, но всё-таки:

* * *

На тьму наложено вето —
Света.
Теперь никаких теней!
Приходит Время Завета,
Наступление Дней.
И тьмы бесполезны уловки,
О, как злодеи слепы!
Повсюду звон перековки
Мечей в орала, в серпы.
Веселье под Любящим Оком, —
Имеющий Душу, внемли!
Осанна Еврейским Пророкам,
Спасителям Звёзд и Земли.

25 декабря 2002 г., Pittsburgh

* * *

Начальнику хора. При появлении зари. Псалом Давида.

Псалом 22(21),1

Но появления зари
Не пропусти, начальник хора. —
Созвездий лопнут пузыри,
И зазвенит твоя кинора. —
При появлении зари.
На вызов тьмы, чреватой злом,
На безнадежье поношенья —
Звучи, целительный Псалом,
Души бессмертной утешенье. —
На вызов тьмы, чреватой злом.
Мой Боже, я в тоске, один. —
Зачем же Ты меня оставил
Цепляться за осколки льдин?
Я обречён, я – прах, я – Авель. —
Мой Б-же, я в тоске, один.
В слезах молю, услышь, узри.
Начальник хора, тон небесней!
Я оживу не хлебом, Песней, —
…
При появлении зари.

3 февраля 2000 г., Johnstown

* * *

Душа, что роздана потребам… —
И пахло утро свежим хлебом,
И дымом – дом, очаг, обед.
Как лемехом, дробилось эхом
Названье тёплое Бет-Лехем —
…
Начало стольких наших бед.

29 марта 2000 г., Johnstown