Писатели и стукачи. История литературных доносов

Мариэтте Шагинян только в 60-х годах стало известно о еврейских корнях покойного вождя. К этому времени дотошные исследователи раскопали новые данные в архивах. Чем они руководствовались – то ли простым любопытством, то ли желанием доказать, что все беды России случились по вине евреев. На мой взгляд, правильно сделал ЦК, ещё в 30-е годы поставив крест на всей этой истории. Вот и теперь, как ни старалась Шагинян вставить полученные от исследователей данные в новое издание своей книги, названной «Семья Ульяновых», её это запретили.

Новая волна выступлений против Ленина, «разрушителя России», поднялась уже в новые времена, после ликвидации КПСС, когда некому и незачем было это запрещать. Снова пошли разговоры о еврейских и шведских корнях. Одним из обличителей Ленина стал писатель Владимир Солоухин, изложивший свою позицию в книге под названием «При свете дня». Попытку развенчать и скомпрометировать покойного вождя предпринял и Дмитрий Волкогонов в книге «Ленин».

Однако пора возвратиться к Мариэтте Шагинян. В своём четырёхтомнике «Сталин и писатели» Бенедикт Сарнов обвинил писательницу в том, что в 1946-м она выступила с «доносительской речью» на литературоведа Григория Гуковского, который во вступительной статье к первому тому собрания сочинений русского баснописца Ивана Андреевича Крылова якобы проявил низкопоклонство перед Западом. Сарнов посчитал Шагинян косвенно виновной в аресте Гуковского и его гибели в сталинских застенках. Впрочем, литературовед был арестован лишь через три года после выступления Шагинян, да и выступление писательницы я бы не назвал доносом. Вот что было сказано на пленуме ССП о статье Гуковского:

«Это чудовищно! Захватническая война Наполеона отождествляется с революцией. Подвиг всего русского народа, вставшего на защиту родной земли, объявляется походом феодалов против революции. Басни Крылова, такие, как "Волк на псарне", сразу вошедшие в народ, обратившиеся в пословицы, в народные поговорки, объявлены казенной шовинистической агитацией… Вот вам образчик вреднейшего влияния западнической школы в нашей филологии, о которой очень правильно говорил А. Фадеев в своем докладе».

Эмоциональное выступление Шагинян, будь оно сделано в более поздние годы, можно было бы расценить как вполне приемлемое выражение мнения писательницы, выступившей в защиту памяти любимого народом баснописца. Однако в год разгрома редакций журналов «Звезда» и «Ленинград», когда угроза расправы нависла над Ахматовой, Зощенко и Германом, её обличительную речь наверняка взяли на заметку. А после начала кампании против космополитов эта речь могла сыграть свою пагубную роль.

В той же книге Сарнов упрекает Мариэтту Шагинян в том, что она участвовала в травле Гроссмана. Прежде, чем разбираться в этом обвинении, приведу фрагмент выступления Василия Гроссмана на упомянутой выше дискуссии о формализме в 1936 году:

«Идиотские выступления Серебряковой и Корабельникова показали, что вся партийная часть Союза очень слаба. Как они не поинтересовались, что будут говорить эти, с позволения сказать, ораторы? Теперь ведь всем ясно, что Серебрякова и Корабельников не только плохие писатели, но и большие дураки».

При большом желание и это выступление можно было бы назвать доносом. По-видимому, Гроссман в довоенные годы не отличался тихим нравом. Так стоит ли удивляться, что изрядная доля критики впоследствии досталась и ему? А между тем писательница Галина Серебрякова была арестована вслед за мужем, наркомом финансов Григорием Сокольниковым, в том же 1936 году. Ну а Григория Корабельникова, одного из авторов коллективного труда «Канал имени Сталина», судьба всё же пощадила.

Что же до критики Шагинян в адрес Гроссмана, то в статье «Корни ошибок. Заметки писателя», напечатанной в 1953 году в «Известиях», она выражала недовольство тем, как Гроссман описывает комиссаров. Один из них будто бы «изображен в отрыве от своей непосредственной работы руководителя и воспитателя бойцов и командиров». Ни обвинений в антисоветчине, ни упрёков в преклонении перед Западом. Так что признать её участие в травле Гроссмана можно лишь с большой натяжкой.

В том же году она настаивала на восстановлении в союзе писателей Михаила Зощенко, в то время как руководители союза считали, что следует заново принять – понятно, что для Зощенко это было унижением. Ещё через пять лет она поддерживала предложение о высылке Бориса Пастернака из Советского Союза. В общем, прав был Ходасевич, говоря о путанице в голове неукротимой Мариэтты.

Глава 10. Неистовый Всеволод