Писец. История одного туриста

– Ну мы это дело отметили вином. Потом зашли в попин и добавили цереса. Там же подрались с какими-то центурионами. В общем, домой я-таки вернулся, но уже под утро, злой, пьяный и с разбитой харей. Но жены я дома не обнаружил. Я допросил рабов – они сказали, что жена ушла. Она подумала, что я, как обычно, не вернусь и свалила. Сука. Я тогда часто отмечал с друзьями долбаные смертные приговоры и мог не возвращаться домой по несколько дней. Меня эта новость вывела из себя и я принялся искать её по всему городу. В конце концов, я нашёл её в объятиях какого-то чернокожего раба. Раба! А ведь я любил эту стерву! Ты понимаешь?

Я снова признался бывшему судье в том, что понимаю его как никто другой.

– Ну, я взял и порешил обоих! Зарезал, как свиней.

Рыбачок замолчал, потому что задумался – волнительные воспоминания не давали ему покоя, но потом он выпил кружку цереса одним глотком и продолжил.

– Дело, как говорится, житейское – за раба я заплатил хорошую компенсацию его хозяину, но вот с жёнушкой пришлось сложнее. Её папаша, долбаный и вредный старикан, решил меня засудить. И, несмотря на то, что совокупление жены с рабом, а тем более измена мне в такой грубой форме оправдывали мои действия, суд встал на сторону моего тестя. Полагаю, он купил судей с их долбаными потрохами. В общем, меня признали виновным, лишили должности и заставили выплатить штраф и компенсацию тестю. Я выплатил всё до последнего асса! Но эта тупая морда требовала для меня смертного приговора! Он продал дом, или даже два, чтобы подмазать честных судей. Я решил не дожидаться исхода дела, потому что был уверен в неподкупности служителей закона, и бежал на юг вместе со своим сыном. Ему тогда было пятнадцать.

Старик снова взял паузу и не отпускал её, пока я пил церес и смотрел на седые локоны своего случайного, но интересного собеседника.

Тем временем за окнами рыбацкой лачужки уже стемнело, и лунный свет едва освещал наш скромный стол.

Рыбачок зажёг лучину и подкинул дровишек в небольшую печку.

– Но где сын теперь? – спросил я.

– Не торопись. Я расскажу. А у тебя крепкие нервы, парень? Или ты из тех, кто теряет сознание от внезапного пука?

Этот вопрос меня и напугал, и заинтересовал. Я приготовился к какой-нибудь смертельной жути.

Полутьма, безлюдное место, шум моря и старый отшельник в доме – всё это располагало к особенному восприятию.

Я уверил рыбачка, что крепче моих нервов лишь мои мускулы. И хотя мой милый Kewpie сомневался в этом, старик мне поверил и продолжил-таки свой добрый рассказ.

– Мы приехали сюда и построили этот дом. Я думал, что здесь нас не найдут. Сын во всём помогал мне. Прошло несколько лет – мы научились ловить рыбу и охотиться на беглых рабов. В общем, жизнь наладилась – мы перестали голодать, и у нас стали водиться деньжата.

Тут у рыбачка задрожали руки, и Марцеллус перепугался, потому что он ожидал продолжения весёлого рассказа.

– В один солнечный день, когда ничто не предвещало… и… Мой сын утонул. Вот так просто взял и утонул! Сука! Внезапно налетел сильный ветер и начался долбаный шторм! Он проверял сети и…

Я затаил своё дыхание, потому что старик разволновался, а потом разошёлся не на шутку – вскочил на ноги и заходил по дому, и даже смахнул свою кружку со стола. Кружка разбилась, но это не смутило меня.

Я попросил рыбачка успокоиться.

– Успокоиться? Да ты не знаешь, о чём говоришь! Я посмотрю на тебя, когда ты увидишь…

Он не договорил, но взял новую кружку и сел за стол.

Старик трясущимися руками налил себе цереса, но нам он не предложил – пришлось самому позаботиться о старине Марцеллусе.

– Шторм так же внезапно стих, как и начался. Снова появилось солнце, но лодки уже не было видно. Я не смог найти объяснения этой неудаче и напился.

Старик с размахом стукнул своим кулаком по столу – церес вылился через края наших кружек на стол, а лучина потухла.

Марцеллус тут же испугался за свою жизнь.

Он боялся, что рыбачок в пылу своих нервных переживаний перережет-таки ему глотку, как своей жене-красавице и тому несчастному чернокожему рабу, который не смог отказать свободной женщине из знатного рода. Неуравновешенная психика вкупе с алкоголизмом – страшная штука, скажу я вам.

Но бывший судья снова зажёг лучину, а Марцеллус успокоился.

– Вечером ко мне пришёл один вонючий, но горбатый старик. Вонял он рыбой и морской тиной. Скользкий такой типчик, с водорослями в запутавшихся длинных и седых волосах, и в мокрой рубахе до самых пят. Он сел за стол, выпил цереса, который разбавил морской водой, и сказал, что пришёл по поручению Нептуна, и что моего сына забрали в море по распоряжению самого Юпитера. Я не знал, чем я насолил Юпитеру и спросил об этом старика. Тот ответил, что один мой поступок Юпитера разочаровал, и он хочет, чтобы я искупил свою вину.

Старик снова выпил кружку одним глотком, встал и посмотрел в окно. Там была видна луна и море – и всё.

– Что стало с тем стариком? – спросил я.

– Я его больше не видел. Он ушёл. В море.