Писец. История одного туриста

– Его скормили полосатому змею, кажется. На твоих глазах. А ты его не спас. Отвратительная история! Выпей, Сэндлер!

Уизли наполнил мой стакан.

Проснулся мой Kewpie и задёргал ногой. Я нервничал, и внутри меня шла борьба.

Сэндлер хотел двинуть Уизли по черепу и бежать, но я понимал, что если я решусь сейчас на побег, мои шансы на спасение окажутся ничтожными, и решил-таки остаться.

– Не тебе судить! – сказал я и выпил ещё.

– Хорошо, я помогу тебе понять. Знаешь, почему сэр Холмс дал шанс ван Гульду и всем вашим убогим горейцам свалить, а не перевешал всех к чертям собачьим? Это я его попросил.

– Я не верю в твою гуманность.

– Ты правильно делаешь, Сэндлер! Но я пообещал не проливать долбаную голландскую кровь на Горее, и привезти старика, и тебя, в Америку живыми. А я привык выполнять свои обещания, как ты знаешь.

– Обещал?

– Да. Это было её условием.

– Скайлер?

– Догадливый сукин сын!

– Она в Америке?

– Да. И она моя жена. Жаль, что Вальдер не дожил – он бы порадовался за нас. Я же ему обещал, что она будет моей.

– Как ты нашёл её?

– Всё просто, Сэндлер. Приватиры потопили их долбаный корабль недалеко от американского берега. Они выловили Скайлер, а я её выкупил. И теперь она хочет отмщения. Ты обидел её, Сэндлер! Или Джонсон? И я тебе не завидую.

Я и сам себе не завидовал, потому что моё возвращение в Англию, в ресторан к Патриции и фазанам, накрывалось медным тазом.

Я подумал, что пора сменить тему нашей трогательной беседы.

– Надо полагать, миссис Сэндлер обвела тебя вокруг пальцев, раз ты до сих пор путешествуешь?

– Твоя миссис Сэндлер оказалась безумной тварью!

Я ухмыльнулся от удовольствия.

– Кинула-таки?

– Это не твоё дело, Сэндлер! Но клянусь, что выпущу толстухе долбаные кишки при встрече!

Слова Уизли легли бальзамом на моё доброе сердце.

– Подождём утра. А ты отправляйся на своё место!

– И где же моё место?

– В трюме, конечно. Поедешь в Америку с комфортом!

Меня перевели на корабль, который был скромнее флагманского фрегата, и поместили в трюм – он был пустым и вонял дерьмом. Обычно здесь размещали негров или какой-нибудь другой товар.

Я лёг на доски и тут же уснул.

Проснулся я от духоты. Корабль качало, а с палубы были слышны шаги и ругань.

Через какое-то время ко мне спустился виконт Уизли.

– Ну что, Сэндлер? Как тебе на новом месте?

– Уютно. Но темно.

– Ну вот и ладно. А Ван Гульд не опоздал – припёрся, собака, в стельку пьяным.

– Вы пленили его?

– Это было несложно – его пленил старый добрый ром! Хе-хе. Пускай отсыпается. Долбаные голландцы сваливают, так что, Сэндлер, оставим на Горее гарнизон, заполним трюмы, и в путь. Не скучай!

– Дайте воды!

– Получишь вместе со всеми! – сказал Уизли и скрылся наверху.

Я снова остался один и целый день отгонял мрачные мысли, которые то и дело у меня появлялись. Слова Уизли «получишь вместе со всеми» не прибавляли мне долбаного оптимизма.

Я не ошибся в своих ожиданиях – вечером мне подселили соседей.

– Сэндлер, принимай пополнение! – крикнул мне Уизли с палубы.

В трюм спустили больше двух сотен потных и грязных разновозрастных негров, а я запаниковал.

– Уизли, брось! Подними меня наверх! Я могу пожить в гальюне! Не оставляй меня здесь! – кричал я.

– Не оставлять, говоришь? А не ты ли оставил меня без гроша, да ещё с этой паскудиной – твоей толстожопой жёнушкой? Я не прощаю подлости, Сэндлер! Это только долбаные цветочки, поверь!

– Я дам тебе денег и порежу на куски толстозадую суку! Только подними меня наверх! Я не хочу с долбаными неграми!

– Сиди смирно, Сэндлер! Будешь вести себя тихо – тогда подумаю.

Это было ударом в междуножие, не иначе.

Долбаный Уизли оказался ещё большей скотиной, чем я предполагал, и следующие пару-тройку недель я проклинал его, Каннингема, и свои мелкие страстишки.

Так я покинул гостеприимную Африку. Корабль взял курс на Америку, и надежда вернуться в ресторан таяла с каждым днём.

16

«В тесноте – да не в обиде» – это не про наш случай, пожалуй. Теснота в трюме была такой, что сидеть приходилось вплотную к потным и грязным негритянским телам. Да и моё тело, полагаю, находилось не в лучшем состоянии, и источало не менее удушливую вонь. Но я её не слышал, потому что негритянские запахи сводили меня с ума.

Я успел занять место в углу – это добавило мне комфорта, но лежать не получалось.

Наверное, мне повезло, что невольники не знали, кто я такой – вероятно, иначе меня бы убили. А может, и нет.

Негры мало разговаривали между собой – поначалу они недоумевали, почему белый человек сидит вместе с ними в трюме, а не в красивой кают-компании, – это читалось в удивлённых взглядах, которые они то и дело кидали в мою сторону.

Они были запуганы до смерти белыми людьми, поэтому относились ко мне с некоторым почтением.

В трюмной темноте я различал лишь силуэты, а лица, тем более чёрные, сливались в одно. Зато я видел множество белых глаз.

Яркий свечной свет слепил меня, когда открывался люк и нам бросали еду или опускали амфоры с водой.